«Мои к нему любовь и уважение безграничны. К тому же наш опыт сотрудничества всегда был положительным, все, что я делала, он принимал. Лишь дважды этого не произошло».
— Марина, в начале нового театрального сезона вы вступили в должность главного режиссера Российского академического Молодежного театра (РАМТа). Как вы восприняли это — как вызов, как трудность, как заслуженную радость?
— Меня удивила и обрадовала бурная реакция театральной общественности. Почему-то эта новость взволновала огромное число людей, меня поздравляли, говорили, писали, что это для них радостно! Совершенно не ожидала такого резонанса. От себя скажу, что я очень рада выбору Алексея Владимировича Бородина, художественного руководителя РАМТа. То, что он предложил стать главным режиссером театра именно мне, — огромная честь.
— Да, событие не осталось незамеченным. И это накладывает большую ответственность. Потому что, если бы тихо вошли, можно было тихо работать...
— И тихо выйти, если что... Это верно. Я не боюсь творческих вызовов. Наоборот, они мобилизуют. Такой у меня характер — максимально собираться, чтобы преодолеть препятствие. Добиваться результата, искать новые пути, если что-то пошло не так, лишь бы не стоять на месте. Пассивность, стагнация меня демотивируют...
— Неужели, Марина, у вас было ощущение той самой стагнации в театре «Практика», где вы провели пять лет в роли худрука? Или в МХТ, где служите с 1985 года?
— Поясню. Я не говорю о конкретном месте и определенном времени, нет. Лишь описываю свои ощущения, когда время будто замедляется, и я вместе с ним. «Практика» для меня — это время невероятных вызовов. Я пришла туда после трагедии с Дмитрием Владимировичем (Дмитрий Брусникин — муж Марины. Актер, режиссер, театральный педагог, худрук «Практики», умер в 2018 году. — Прим. ред.). Я видела свою задачу в том, чтобы сохранить то, что он уже сделал, и реализовать то, что он планировал. Было сложно, скажу честно. Во-первых, работать с молодежью — это всегда как на вулкане. Во-вторых, наступили непростые времена. Пандемия, смена директора, площадки, ремонт, переезд во внетеатральное пространство, в Музей Москвы, и так далее. Театру надо было выживать, не уронив существующий статус. «Практика» — особенный театр. Не только по содержанию, но и по размеру. Он маленький, но при этом ему удалось не утонуть на театральной карте Москвы. Я до сих пор в тех же юридических правах — работника по совместительству. Моя трудовая книжка несколько десятилетий лежала в МХТ. Теперь — в РАМТе, дальше посмотрим, как будет.
— Марина, а как фактически происходит назначение на должность главного режиссера? Кто произнес фразу: «Марина Станиславовна, а не стать ли вам главрежем?»
— Это предложение Алексея Владимировича Бородина, художественного руководителя театра. После того как я согласилась, он согласовывал назначение в Министерстве культуры, насколько я знаю. В конце прошлого сезона, весной 2023-го, я ставила новый спектакль — «Здесь дом стоял», шли репетиции. Алексей Владимирович тоже репетировал, готовился к премьере «Леопольдштадта». Однажды мы с ним просто столкнулись в коридоре. Он спросил:
