Алексей Герман — дважды лауреат Венецианского фестиваля, сын знаменитого режиссера Алексея Германа и внук известного советского писателя Юрия Германа, режиссер фильмов «Garpastum», «Бумажный солдат», «Довлатов» и «Дело», рассказал нашему журналу о своей последней работе — картине «Воздух», о сложностях, которые прошла съемочная группа, а также о своем отце.
— Алексей Алексеевич, начнем с приятного. Ваш фильм «Воздух» участвовал в конкурсной программе Токийского международного кинофестиваля. И это в то время, когда российские картины не берут на международные киносмотры. Как вы там показались?
— «Воздух» в Токио прошел хорошо. Я не могу сказать, что все было идеально, случалось, люди побаивались с нами общаться. Не японцы, надо сказать. Но в принципе зрители смотрели наше кино с большим интересом. В основном складывалось ощущение, что процентов на девяносто зал заполняли японцы, по понятным причинам не все коллеги из Европы и Америки пришли на наш показ. В принципе, это первый фестиваль в моей жизни, когда, ничего не получив, я уезжал, абсолютно не расстроившись. Я изначально и не предполагал, что мы получим какой-то приз, хотя многие здесь говорили: раз взяли в конкурс, значит, что-то дадут. Я же был уверен: не дадут ничего.
Нас пригласили на фестиваль с картиной о советских военно-воздушных силах, сражавшихся с нацистами во время Великой Отечественной войны (достаточно вспомнить, что Япония тогда воевала на стороне гитлеровской Германии), с картиной, которая не играет в игру, что у всех участников тех событий: и у немцев, и у советских людей — была своя правда. В фильме нет ни намека на то, что все воевавшие оставались по сути прекрасными людьми, просто между ними почему-то случилось недопонимание.
В свое время я снимал картину «Последний поезд» на немецком языке, где интеллигентные немцы, попавшие на Восточный фронт, высказывали свое представление о войне, когда наконец стали понимать, что сражение проиграно, что они здесь занимались чем-то не тем, что незачем им было вообще приходить на российскую территорию. Фильм даже получил приз Венецианского кинофестиваля.
А «Воздух», как всякий военный фильм, как мне кажется, должен говорить о том, что испытывали военнослужащие Советской армии. А иначе его не снять. Он рассказывает о блокаде Ленинграда, о кровопролитной Сталинградской битве, он весь соткан из эмоций, ощущения героизма, боли потерь и ярости с нашей стороны. Поэтому то, что мы вообще попали с таким фильмом, да еще где много батальных сцен, на достаточно крупный кинофестиваль в нынешнем контексте, когда русскому кино приходится в мире довольно сложно, во всяком случае, уж точно трудно в Европе и Америке, это вообще чудо.
— Как пришло это приглашение, учитывая, что Япония сегодня не входит в число дружественных России стран?
— Могу рассказать. Мы прекрасно понимали, что у фильма, в международную судьбу которого инвесторы вложили немало денег еще в 2021 году и который очень многим нравится, нет шансов выйти в прокат в Европе в нынешней ситуации. И по совету одного нашего большого друга-европейца (не стану называть фамилию, чтобы ему не навредить) мы отправили просмотровку на Токийский кинофестиваль, и фактически сразу оттуда пришел ответ: нам очень нравится фильм, берем его в конкурс.
