Порой она меня абсолютно поражает своей выдержкой, это при ее эмоциональности. Как-то по моей вине мы опоздали на самолет и из-за этого просто везде — и на открытие фестиваля, и на красную дорожку. Дед бы меня расчленил, а бабушка даже бровью не повела.
— Ваша актерская судьба складывается счастливо — вы вместе с бабушкой служите в Театре Маяковского, играете главные роли на сцене, куда выходили еще маленькой девочкой.
— Знаете, несмотря на то что буквально выросла за кулисами, именно на съемочной площадке всегда чувствовала себя комфортнее, спокойнее. Уже не вспомню, когда я появилась там впервые, но была я там часто, где-то с папой, где-то с бабушкой и дедом. Мне было там так здорово, так хорошо! И сейчас на площадке я абсолютно счастлива, несмотря на все сложности.
— Может, в вас пробудились гены прадеда-кинорежиссера?
— У меня нет ответа на этот вопрос... Режиссура привлекла меня тем, что мир, который ты придумал, почти полностью принадлежит тебе. Ты сам выстраиваешь его, подбираешь единомышленников. Мне интересен этот уровень вовлеченности и ответственности, совершенно новый для меня. А вот насчет генов не знаю.
— У вас вообще крайне интересная семейная история — ваши предки-дворяне влюблялись в цыганок, теряли все, были прокляты царем и так далее...
— Действительно, куда ни глянь — идеи для фильма. Некоторые истории превратились в легенды, и уже не поймешь, где правда, а где вымысел. Мне нравится, что у меня со всех сторон очень разные сословия. У папиной мамы с одной стороны все — дворяне-раздворяне, а с другой — старообрядцы. Даже фамилия говорящая — Немоляевы: «не так молящиеся».
У дедушкиного отца совершенно невероятная судьба! Вначале он был за белых, а потом по идейным соображениям перешел в Красную армию. Когда он во время боя переползал к красным по полю, больше всего боялся казаков, которые тогда лютовали и легко могли отрезать ему голову.
Немало испытаний выпало и на долю дедушкиной мамы. Она пережила блокаду, провела всю жизнь в общей квартире, но, несмотря на это, была очень тихой, скромной, никогда ни на кого голоса не повышала. Внешне я на нее очень похожа. А характером и скептицизмом больше напоминаю бабушкину маму, мою прабабушку.
— Это она была из дворян-раздворян?
— Да, именно она. Когда моя бабушка, ее дочка, в молодости увлекалась гжелью и хохломой, та смотрела на нее из-под сомбреро и говорила: «Света, какая же ты мещанка».
