
Давно мечтаем встретить человека, который расскажет нам, что ему реально подсыпали битое стекло в пуанты или резали костюмы. Мы таких историй не слышали, только в кино видели...
— Зрители приходят на балет, восхищаются мастерством артистов, но только сами исполнители знают, какой адский труд стоит за волшебной легкостью танца. Вы бы посоветовали отдать ребенка в балет?
Кристина: Знаете, самое ужасное, что дети страдают, как правило, по вине взрослых. Мы часто сталкиваемся с тем, что много частных школ открывается людьми некомпетентными. Они обещают поставить вашего ребенка на пуанты в три года. Зачастую в такие школы ходят дети довольно известных родителей, которые сами хотят немедленного результата. Хвастаются, что их чадо танцует на пуантах и крутит фуэте. Но мы всегда предупреждаем: если хотите, чтобы ваш малыш радовал маму с папой, пусть начнет с польки, с народного танца... Развивайте ребенка постепенно. Недавно подруга показывает нам запись отчетного концерта, мол, как вам моя на пуантах? Ужасно! Ребята, детей ставят на пуанты ближе к одиннадцати, и только после года серьезного обучения, когда у них сформировался скелет. В ином случае это грозит ребенку неправильным срастанием костей: голеностопа, коленного сустава, а дальше травма на всю жизнь...
Есть преподаватели, которые относятся к обучению ответственно, а есть такие, кто выпустился из училища и тут же открывает школу. Мне недавно рассказали про даму, которая открыла балетную студию в Барвихе, мол, она училась в Московской государственной академии хореографии. Мы примерно одного возраста и обязательно встретились бы там. Но я о ней даже не слышала. Если вы мечтаете о балетном будущем для ребенка, его надо подготовить. Для начала это могут быть танцы, спортивная гимнастика. Профессионалам детей отдают с десятилетнего возраста. Мы призываем: не калечьте своих малышей.
— А как вы с Игорем попали в балет?
— Я родилась в Орле, где на тот момент не было профессиональной балетной школы, только хореографическая студия. Единственная. Причем туда меня принимать не хотели: шея короткая, растяжки никакой... Но я была артистичной, и мама очень хотела, чтобы дочь танцевала. Она смогла договориться, чтобы мне дали шанс. Мама шила норковые шапки, в те времена на них был большой спрос. Кто-то из клиентов подарил ей банку дефицитного растворимого кофе, что тогда было редкостью. Вот за эту взятку — банку импортного кофе — меня и приняли.
Через три года мой педагог Ирина Евстафьевна Барашина посоветовала маме отдать меня в академию хореографии. Я вообще не понимала, куда еду, зачем десятилетнюю девочку везут в Москву и почему меня, раздев до трусиков, так досконально осматривают. В итоге из восьмидесяти человек поступили двое, в числе которых оказалась и я. Помню, мама собирала мне чемодан, а я спросила, положила ли она форму для физкультуры. «Ты вообще понимаешь, куда едешь? — удивилась мама. — Теперь вся твоя жизнь — сплошная физкультура и балет».