Бесит то, что вечно берут не тот дубль, который ты сам хочешь, а тот, где ты неловкий и некрасивый. С возрастом, конечно, уже нравится все из того, что давно снято. Смотрю, к примеру, «Антикиллера» — ой, какой я хорошенький!
— Гоша, давайте начнем с актерского счастья? Вы явно знаете рецепт. За тридцать лет в профессии прошли путь от эпизода в «Мумии из чемодана» до главных ролей в серьезных проектах.
— В «Мумии...» мы засветились со Славой Разбегаевым, когда были студентами Школы-студии МХАТ. «Подснялись» в первом кооперативном кино... И затащили туда кучу друзей-актеров. Примечательно, что когда мы все приехали в Анапу в экспедицию, режиссер запил и растворился. Нам пришлось снимать самостоятельно с легендарным оператором Александром Мачильским. Но я недалеко ушел за эти тридцать лет. «Мумия из чемодана» о том, как ожил труп в морге, где мы, студенты мединститута, подрабатываем. А в картине «1703», выхода которой с нетерпением жду в феврале на Premier, — те же исчезающие трупы. Мы раскапываем могилы и умудряемся делать это весело и очень красиво. Нуар, сюр с черным жестким юмором, отсыл к «Мама, не горюй». Красивый текст, интересные персонажи. Мой полицейский при расследовании дела столкнулся с... Ах! Сюжетная тайна. Запомните название «1703» — дата основания Петербурга. В какой-то степени этот фильм о метафорическом столкновении двух столиц. Моему питерскому герою достается напарник из Москвы, и нам приходится притираться...
— Кстати, о Москве. Вам самому пришлось к ней притираться?
— Конечно. Наша семья переехала в столицу, когда я уже отслужил в армии. После долгого эмоционального голода Москва буквально поразила — красотой, размахом, лицами. Зрелое детство я провел во Львове — городе маленьких улиц, по-западному красивом. Архитектурой он Польша и Австрия, а тут Москва с проспектами. Тогда, тридцать с лишним лет назад, она еще не была такой осовремененной, как сейчас, но все равно невероятно впечатляла. Между прочим, когда я впервые оказался на Красной площади, рядом, на Москворецкий мост, сел самолет Руста. Помните эту историю с немецким парнем? У самолета еще работали двигатели. Я понял: Москва — мощное место! Непредсказуемое...
У меня был крутой папа, он работал замминистра радиопромышленности СССР. Когда семья перебиралась в Москву, ему давали квартиру на Тверской, в которой когда-то жил сам Немирович-Данченко. Я тогда, честно говоря, и не знал, кто это. Отец отказался, выбрал Черемушки, потому что рядом был МИРЭА, куда я и поступил. О театральном речь еще не шла. Но когда спустя год я стал студентом Школы-студии МХАТ и каждое утро ездил на метро на занятия, то вспоминал папин неосмотрительный выбор. Это был знак судьбы. Зато появилось время лечить свою букву «Р», читал, дышал... Москвой подземной...
— Вас приняли с испытательным сроком, дав короткое время на то, чтобы исправить раскатистое «Р». Обычно тот, кто картавит, не идет в артисты. Настолько были уверены в своем таланте?
— Я сошел с ума! Другого объяснения нет. Меня свели с ума и Москва, и любовь. Влюбился в актрису Театра Вахтангова Елену и увидел, как весело и интересно живут актеры. Посмотрел спектакль «Три возраста Казановы», влюбился в стихи Цветаевой «Когда-нибудь, в старинных мемуарах, / Какая-нибудь женщина — как я...», в сам театр, во все это великолепие. После спектакля отправился к служебному входу знакомиться... В это время появился Василий Лановой, я подошел к нему, потрогал — небожитель! Мне же в то время была уготована судьба, связанная с компьютерами, программным обеспечением. Все это совершенно не вдохновляло, казалось пресным, скучным. Рядом находились парни, которые кайфовали от описания компьютерных программ, и я уводил с занятий их девушек. Читал им стихи и приглашал гулять по ночной Москве. Тогда я был романтиком...
