Нам после показа Галина Борисовна ничего не сказала. Пока они беседовали с папой в кабинете, мы стояли около театра и ждали его. Ожидание затягивалось, кто-то из ребят уже махнул на все рукой и уехал, а я пребывала в какой-то задумчивости. Прекрасно все помню, это как на пленку записано у меня в голове. Вижу афишу, пыльный летний асфальт. И вот из служебного входа появляется отец, у него немного растерянный вид. Все ждут, что он скажет. Отец называет несколько фамилий на перепоказ, моей среди них нет. Я уже ничего не жду, и вдруг он добавляет: «А Коршунову приглашают в труппу». Это был момент чистейшего счастья! Такая любовь и благодарность к Галине Борисовне наполнили меня тогда! И потом что бы ни случалось в моей театральной судьбе: поднималась ли, падала ли вниз, эти любовь и благодарность уже не оставляли и, конечно, никогда не оставят... Позже я поняла, что войдя в тот день в театр, на самом деле все это знала, предчувствовала.
Мне интуиция всегда подсказывает, чего ждать. Бывает, приходишь на пробы и вроде понравилась, но уверена: сниматься не будешь — не твое, не утвердят. А иногда переступаешь порог и сразу понимаешь: твой проект. И когда попала в пространство «Современника», что-то такое чувствовала.
— Как приняли в театре?
— Хорошо. Но я ужасно стеснялась — сидела в актерском буфете обязательно с книжкой, делая вид, что читаю. Просто было страшно поднять глаза. Пробегала пять раз одну и ту же страницу, не понимая, что на ней написано, лишь бы только не встретиться ни с кем взглядом. Как дети, знаете, прячутся — глаза закроют и думают, что их не видно.
— А чего вы боялись? Или кого?
— Это же огромное событие — поступление в театр! Когда приходишь в институт, ты один среди многих и все вместе в начале пути. А тут ты одна. Вокруг все чужое и все чужие, но эти чужие — друг другу свои. Именно в тот момент почувствовала особое внимание, связанное с известной фамилией. На меня смотрели оценивающе, чего-то ждали. Я должна была оправдать ожидания. Хотя, возможно, никто ничего такого не думал и мне просто казалось...
— Карьера складывалась неплохо?
— В принципе, да. Буквально через месяц-другой поехала на гастроли, ввелась в «Бесы» на роль Даши Шатовой. Замечательный был спектакль Анджея Вайды, я очень его любила.
В первый раз вводиться было крайне чувствительно — взаимодействовать с Игорем Владимировичем Квашой, Тамарой Васильевной Дегтяревой, Сергеем Леонидовичем Гармашом, Еленой Яковлевой, Владом Ветровым... В спектакле были заняты лучшие актерские силы театра, всех не перечислишь. И находиться рядом с такими людьми безумно волнительно. Но и радостно.
— В «Современнике» есть какие-то особенности внутренней жизни, традиции? Чем он отличается от других театров?
— Не знаю про другие театры, не могу сказать. Малый, наверное, более академичный, там очень большая труппа. В «Современнике» более камерная, демократичная атмосфера, все друг друга знают. Не сказала бы, что вообще не существует субординации, но она относительная. Мы, молодые артисты, всегда могли запросто посидеть и поболтать с Квашой. Игорь Владимирович с радостью с нами общался, приглашал в гости, что-то рассказывал. Ложной дистанции в «Современнике» не существует. Правильная есть, и она должна быть, но есть и настоящее партнерство.
— А с Галиной Борисовной можно было пообщаться так же запросто? Посоветоваться, поделиться?
— Конечно, можно было. Я, правда, очень редко этим пользовалась, это все моя стеснительность мешала. Галина Борисовна была очень близка с нами. Всегда буду помнить ее последний день рождения, девятнадцатое декабря, за неделю до смерти. Мы показали небольшой капустник, поздравили ее. И потом все собрались на сцене. Она благодарила нас, говорила, как любит нас, как в нас верит. И так много значили эти слова! Это была совсем не формальная благодарность, а настоящее напутствие, будто она всех собрала в дорогу, набив до отказа наши чемоданы своей подлинной горячей любовью. И теперь мы должны двигаться уже сами, без нее, но что-то главное у нас с собой...
