Когда он выходит на сцену, женщины начинают скандировать его имя, визжать и плакать от восторга. Канадский певец Гару стал знаменит в 26 лет, в тот памятный вечер 16 сентября 1998 года, когда в Париже состоялась премьера франко-канадского мюзикла «Нотр-Дам де Пари» и он спел партию Квазимодо. Успешный мюзикл попал в Книгу рекордов Гиннесса, триумфально объездил планету, а главный исполнитель превратился в суперзвезду.
Да и трудно отыскать того, кто не слышал его легендарную песню Belle!
Для того чтобы добраться наконец-то до вас и поговорить, пришлось выстоять длинную очередь из женщин и с женщинами же вести переговоры, дабы это интервью стало возможным. В нарядно разодетой по торжественному случаю очереди были как совсем юные девушки при макияже и на высоченных каблуках, так и зрелые дамы в старомодных шляпках. Ваше обаяние покоряет все возрастные группы.
— Да, я такой...
— Как в таких условиях вам живется и работается?
— Трудновато, черт побери. Но вокруг меня всегда было так много женщин, что я вроде как привык.
Открою вам секрет. В юности со своими ушами, носом и зубами, посмотрим правде в глаза, я и думать не смел о девчонках. Но стоило мне взять в руки гитару и спеть: Lookin’ for some happiness… (оглушительно кричит), как они обернулись на меня. В эти священные мгновения я и принял судьбоносное решение посвятить свою жизнь музыке.
— А до этого, согласно легенде, вы были незаметным юнцом из семьи скромного достатка?
— Да, папа работал в гараже механиком. Кстати, запахи бензина и машинного масла и по сей день способны вызвать у меня щемящее ощущение радостной и грустной ностальгии. Потому как это запахи моего детства, моей семьи, наших уютных вечерних посиделок, когда отец возвращался со службы усталый и молчаливый, а я, так ждавший его день напролет, жадно принюхивался.
Пахнет бензином — папа дома, с нами, со мной — радостно, опять уютно, хорошо! Так что если вы спросите, какие запахи я люблю, отвечу — запах бензина.
Главное воспоминание моего детства — ощущение отсутствия отца, болезненное ожидание его прихода. Отец пропадал в своем гараже, среди изувеченных машин, инструментов, аккумуляторов и колес. Такое царство больной машинерии… куда иногда я пробирался, чтобы побыть рядом с ним. Отец уходил на рассвете, пока все еще спали, а возвращался за полночь. Но к нам не подходил, садился за стол и начинал составлять отчеты и денежные сметы за прошедшие сутки. Отец все делал сам в своем гараже, один. Наверное, от него у меня такое качество — быть умельцем, мастером на все руки в прямом и переносном смысле.
