После школы мы теперь возвращались домой, держась за руки, и однажды в парке меня будто кто-то натолкнул на ее губы. Всю ночь до рассвета я не сомкнул глаз: ждал, пока наступит утро, чтобы снова увидеть ее и поцеловать… Мы не стали после этого парой — просто периодически виделись в школе. Она была старше меня на целых два года — и, наверное, в какой-то момент переросла свое увлечение. А мне как раз исполнилось 14 лет, когда я обнаружил «свой Звук»…
На репетиции перед украинским фестивалем «Червона рута» я начал экспериментировать с диапазоном — и в какой-то момент мой голос поднялся до самого потолка. Все аж присели… Из коридоров тут же стали выглядывать уборщицы и консьержки. Следом появился и хозяин всей «Червоны руты», который быстренько опустил меня с небес на землю: «Виталичек, раз ты не Фредди Меркьюри, то и не надо так кричать».
Мне же запала в голову реакция окружающих. И уже дома в два часа ночи я снова стал искать тот Звук… Но из соседней комнаты появился заспанный отец: «Виталичек, если не прекратишь голосить, как Фредди Меркьюри, я вызову милицию». Я расстроился и молча ушел из дома. Бродил по улицам Одессы, и Звук меня переполнял… Я был счастлив! Наутро мы с отцом объяснились, и он позволил мне продолжить тренировки. На сей раз глубоко за полночь у нашего порога собрались десятки соседей...
Сейчас я забочусь о своих близких: все комнаты моей квартиры с шумоизоляцией — даже самая высокая нота не нарушит покой жены и дочки, когда я репетирую по ночам.
— Правда, что вы сами придумали и свой звучный творческий псевдоним?
— Это случилось еще в Театральном лицее Одессы.
Руководитель Анатолий Иванович Падука контролировал всю нашу труппу и в результате постоянно на всех кричал. Я не выдерживал такого обращения — уходил. Он являлся к нам домой и передавал маме записочку: «Пожалуйста, скажите Виталику, чтобы возвращался». Именно в лицее и состоялся мой первый сольный концерт, который назывался «Виталий Грачев: с надеждой на будущее». Мне показалось, что имя мое звучит обыденно и громоздко, и я сократил себя до Витаса. Потом меня часто спрашивали про литовские корни, и мама мне рассказала: «Твоя бабушка действительно родилась и всю жизнь прожила в Каунасе».
В этом же театре меня и обнаружил мой продюсер Сергей Пудовкин...
Увидел пародию, в которой я в свои 20 лет одновременно изображал то мальчика, то девушку, то дедушку, — подошел и сказал: «Все, едешь со мной в Москву». «Уже завтра?» — испугался я. «Еще вчера надо было!» — безапелляционно ответил Сергей.
В тот момент я и обрадовался, и огорчился: с одной стороны, меня приметила «птица счастья», а с другой — я не мог оставить любовь всей своей жизни, которую встретил за полгода до этого…
Свету я увидел на сцене Театра музыкальной комедии: миниатюрная блондинка зажигательно танцевала со своей сестрой на фестивале «Золотое дитя Одессы». Мой номер был следующим, и она осталась за кулисами… Я исполнял свою «Оперу №2», и любимая потом признавалась: «У меня мурашки побежали от твоего голоса».
Под конец выступления в зале должен был погаснуть свет… И когда это случилось, я понял, что медлить нельзя… Света стояла за правой кулисой, я вошел в левую, пробежал за сценой и обнял девушку сзади, прошептав ей на ухо: «Ми-ла-я». Мы поцеловались… А после концерта пошли гулять. Я понял, что Свете нравится во мне все. И сама она оказалась открытой, жизнерадостной — просто человек-солнце!
Стали ежедневно созваниваться, договаривались: «Сегодня на Греческой площади в девять вечера, возле столбика». Теперь, когда приезжаем в Одессу, это наш алтарь — чуть ли не цветы на него кладем. Ведь встречались там почти каждый день! Иногда, правда, Света не приходила: не отпускал строгий отец. Ей ведь было всего-то 15 с хвостиком, а мне уже 20, так что можно было его понять!
