Моя собака, случается, вдруг подскакивает с лаем. И лай странный такой — в пустоту и в то же время будто к кому-то обращен. «Саша пришел?» — спрашиваю, и верный пес, обрадованный моей догадкой, машет хвостом. Я не сошла с ума. Хотя, видит бог, могла бы...
Я не чувствую, что моего единственного сына больше нет. Как и остальные, он ушел внезапно и не попрощавшись. Иной раз даже сомневаюсь: а были ли они все?
— Наташа, наверное, никто не играл цариц в таком количестве, как вы. А как вы угодили в «сию императорскую эпопею»?
— Обычно.
Правда, ничего такого… На творческий вечер Виталия Мельникова в Дом Ханжонкова пришла в числе прочих артистов, работавших с этим талантливым режиссером. Надо заметить, что с момента моих съемок в его фильме «Старший сын» в 1975 году я порядком нагуляла тело, став большой белой… Вечер проходил вполне обычно — беседуем, вспоминаем. Вдруг Виталий Вячеславович говорит: «Наталия! Я знаю, что тебе нужно!» И через полгода присылает сценарий картины «Царевич Алексей», в коей предлагает мне роль Екатерины I. Потом Светлана Дружинина никак не могла найти царицу для своих «Дворцовых переворотов», поинтересовалась у Мельникова. «Вот!» — и показал фотопробы, на которых я в парике чуть ли не набекрень и легкомысленно не стала влезать в богатое царское платье, его просто приложили.
Если я скажу, сколько мы получили за ту работу, будете смеяться. На кино тогда денег не было совсем, где Дружининой удалось раздобыть тот минимум — неизвестно. Но как игралось! Коля Караченцов, Сережа Шакуров — потрясающие партнеры.
— И вот уже в громадном зальном зеркале отражается полноватая женщина. Тяжелое парчовое платье давит грудь, и кашель, страшный кашель не дает вдохнуть…
— Все так… А хуже нездоровья тоска — одна ведь, совсем одна… Занятно, но ошибка в моих биографиях (почему-то принято писать, что я родилась в Сибири), наверное, возникла как раз из-за кашля. На самом деле я появилась на свет в Ставрополе. И почти с рождения меня преследовали проблемы с дыханием.
Бесконечные простуды перетекали в бронхиты и воспаление легких. Звучало грозное слово «туберкулез». Доктора, перепробовав все мыслимые способы моего оздоровления, в конце концов не придумали ничего лучше шоковой терапии — кардинальной смены климата. И мама повезла меня в крошечный городок под Иркутском. Сейчас я часто шучу, что ссылку отбыла еще в детстве.
Сибирь воспринималась сложно по многим причинам. После Средней Азии, куда меня увезли после рождения, с солнцем и арбузами, оказаться в суровом краю — само по себе испытание. Другие люди вокруг. Вместо тотального южного гостеприимства — староверские сибирские порядки. Новичков воспринимают настороженно, да и вообще не очень допускают в дом.
