Констанс Мейер было всего 16, когда она написала любовное письмо своему кумиру — 57-летнему Сержу Генсбуру. Просто так, повинуясь порыву наивного и чистого юного чувства, естественно, не ожидая никакой реакции. А он взял и позвонил. Девушка даже не узнала его голос: «Вы кто?» «Тот, кто получил ваше письмо», — ответил Генсбур. Так началась их история любви — последняя для Сержа, первая для Констанс. Прошло двадцать с лишним лет, прежде чем она решилась рассказать об этом.
—После того как Серж умер, мне вдруг захотелось жить нормальной жизнью — остро ощутила, сколького была лишена, пока находилась рядом с ним. Все мое существование зациклилось тогда только на Серже — времени на что-то еще просто не оставалось. Позже вышла замуж, родила двоих детей, развелась. Были и другие любовные истории, которые ничем не закончились, и сегодня я одна. Так уж получилось, что ни один мужчина так и не смог затмить Генсбура — слишком высокую планку он поставил. Серж — это всегда «слишком». Слишком талантлив, слишком обаятелен, слишком умен. Он умер, оставив после себя пустоту в моем сердце, мне и по сей день не удается залатать ее, даже кое-как. Он был моей самой главной любовью… Знаете, после его смерти мне долго снился один и тот же сон, будто Серж не умер, а переселился на какой-то тропический остров, где теперь работает садовником.
И никто об этом не знает, только я. Серж был моим секретом, принадлежал лишь мне одной.
— Ваш сон объясняется просто: таинственный остров — на самом деле ваша история любви, которую вы хранили столько лет. А когда решились рассказать об этом в книге спустя 25 лет, сон исчез?
— Исчез.
— Почему же так долго ждали?
— Было страшно, неудобно... У него же осталась молодая вдова Бамбу, малышка сын. Да и Джейн Биркин с Шарлоттой Генсбур продолжают выступать в качестве единственно близких для Сержа людей. Это вроде как официальный статус. С лицензией и сертификатами. Кем была я среди всех этих знаменитостей?
Никем. Они обо мне не знали, да и, думаю, никому не понравилась бы такая история… Но сейчас дети уже выросли, женщины стали мудрее, да и мне слишком тяжело продолжать носить все это в себе.
— Вам было всего 16, когда…
— В 1985 году я была смешным нечесаным подростком в носках и кедах, рассекающим по парижским мостовым на своем белом мопеде марки «Ciao». Воспитывалась в семье университетских преподавателей. После развода родителей осталась жить с мамой и двумя братьями в огромной квартире на Монпарнасе. С отцом постоянно общалась, он водил меня в культовые литературные места — кафе «де Флор», «Клозери де Лила», пивную «Липп». Я была любимым и беспечным ребенком, получала отличные оценки в школе и смотрела на жизнь весьма оптимистично.
А главное — жила по возрасту. Встречалась с подругами, много смеялась, лето проводила с семьей в Южной Калифорнии. Мама брала с собой много кассет, за границей мы всегда слушали наших дорогих французов — Бреля, Пиаф, Монтана… С нежностью вспоминаю те жаркие солнечные дни, проведенные на горячих пляжах среди гигантских и величественных пальм, бескрайний горизонт Тихого океана. И вот однажды, в один из таких теплых дней, я, крутя ручку транзистора, попадаю на далекую волну и слышу голос, от которого меня будто прожгло. Голос как откровение, как чудо. Он меня заворожил. В конце песни объявили: «Это был Серж Генсбур» — так я впервые услышала его имя. Вернувшись в Париж, накупила пластинок, выучила все песни наизусть и решила, что обязательно прорвусь на сентябрьский концерт Генсбура в «Казино де Пари» — афиши уже висели по всему городу.
В билетной кассе сообщили, что все билеты давно раскуплены, но если я хочу, меня могут тихонечко провести в темноте перед самым началом и посадить прямо на пол неподалеку от сцены. Еще бы!
И вот я в зале, сижу, поджав ноги, так близко, что могу протянуть руку и коснуться рампы. Гаснет свет. Луч выхватывает из тьмы человека, о существовании которого я не знала до этого лета! И меня вновь завораживает, околдовывает его музыка, он сам…
Сержа Генсбура любил весь город. Его передвижения по Парижу охотно иллюстрировала пресса: вот он в парке прогуливает собачку, вот покупает журналы и сигареты, а вот беседует с почитателями у порога своего дома номер пять на Рю де Верне. Итак, теперь я знала его адрес.
