Роман Мадянов: «В моей жизни все решал Его величество господин великий случай»

Актера Романа Мадянова зритель хорошо знал и любил. Его работы в картинах «Жила-была одна баба», «12», «Домашний арест» нашли немало поклонников.
Марина Порк
|
13 Декабря 2024
Роман Мадянов. Фото
Роман Мадянов
Фото: предоставлено онлайн-кинотеатром Окко

Актера Романа Мадянова зритель хорошо знал и любил. Его работы в картинах «Жила-была одна баба», «12», «Домашний арест» нашли немало поклонников. Комическое и трагическое — ему было посильно все. Роман Сергеевич дал интервью нашему журналу, однако из-за его огромной загруженности работа осталась не вполне законченной. Сейчас, когда его не стало, журнал публикует материал, так как мы уверены, что он найдет своего читателя.

— Роман Сергеевич, вы вышли на съемочную площадку в десятилетнем возрасте. У многих маленьких детей первая роль в кино так и остается единственной, актерская карьера в дальнейшем не складывается. Вы же к окончанию школы сыграли целых три главные роли.

— И снялся в десяти фильмах.

— Если верить интернету, у вас более 130 работ в кино (к концу жизни в фильмографии актера насчитывался 231 фильм. — Прим. ред.).

— 170, насколько мне известно.

— Плюс огромнейший список театральных работ, в том числе в легендарном Театре Маяковского у легендарного режиссера Андрея Гончарова. И женились вы раз и навсегда. И семья у вас крепкая. А вообще случались в вашей жизни драмы, моменты, когда что-то не получалось?

— То, что я баловень судьбы, — сплошная видимость. Никто же моих слез не видел, и не все у меня происходило гладко, приходилось прикладывать массу усилий, стать крайне работоспособным человеком, чтобы чего-то достичь. Не могу сказать, что я всего добивался легко, это совершенно мнимое ощущение. Разочарований и проблем, которые повлияли на меня, было немало.

Прежде всего меня не приняли в театральный институт с первого раза. И вообще, я поступал не в ГИТИС, а пройдя все круги ада — Щукинское, Щепкинское, ГИТИС... Только через год оказался в Институте культуры, на режиссерском, а не актерском отделении. Вот так складывалась судьба. Но вмешался Его величество господин великий случай. Мы с отцом проходили мимо ГИТИСа и увидели объявление: сегодня последний день экзаменов, два актерских курса набирают Оскар Яковлевич Ремез и Владимир Алексеевич Андреев. Я пошел и записался на прослушивание.

— Что читали?

— Шукшинского «Быка», монолог Хлопуши: «Проведите меня к нему. Я хочу видеть этого человека», басню — стандартный набор. Но тем не менее мечта сбылась — Оскар Яковлевич взял меня на свой курс.

Разочарования в жизни? Случались неудачи в театре, были не очень заметные, к сожалению, киношные работы. Но самое главное — из прожитого я делал выводы и двигался вперед, поражения шли мне на пользу. Киношные и театральные неудачи всегда только стимулировали к дальнейшей работе. И урок из них извлекался очень серьезный, не просто так это все происходило.

А уход из Театра Маяковского — чем же не актерская трагедия? Двадцать с лишним лет иметь дом, из которого меня практически выжили, вынудили уйти. И я ушел, сделав из этого выводы. Непростой шаг, ведь в этом доме в течение 20 лет мы проводили с коллегами больше времени, чем в собственных родных домах со своими близкими. Это что-то значило. Поэтому все в моей жизни складывалось не так уж гладко, но я не зацикливался на неудачах, а двигался дальше. Если ушел из Театра Маяковского, это не значило, что распрощался с театром вообще. Стал искать другую работу, ведь под лежачий камень вода не течет, просто так тебе с неба ничего не сыплется. Надо было действовать. Наступил следующий этап жизни, когда потребовалось восстанавливать старые киношные связи.

Роман Мадянов
«Оказался в замечательной компании дяди Жени Леонова, Ирины Скобцевой, Владимира Басова, Вахтанга Кикабидзе». Роман Мадянов в фильме «Совсем пропащий», 1973 год
Фото: «Мосфильм»

В кино все знали, что я состою в труппе Театра Маяковского и в какой-то момент махнули на меня рукой: «Ой, Мадянов занят там в репертуаре по уши, его не вытащишь сниматься». Периодически я вырывался, чтобы сыграть маленькую эпизодическую роль: не имел возможности играть роли большого объема, потому что занятость в театре была серьезной. Когда ушел из Маяковки, повсеместно распространил информацию: ребята, я, грубо говоря, свободен.

И вскоре пошли приглашения в антрепризные театральные проекты. Мне всегда везло в жизни на бесконечно талантливых людей, повезло и с материалом, в котором я играю. Я готов отвечать перед кем угодно за каждую свою работу. Я знаю, что с этим не просто не стыдно ездить, мои спектакли — своеобразный мастер-класс. Мы гастролировали в городах, где не все репертуарные театры могли предъявить зрителям постановки по пьесам Островского такого качества, как наши антрепризные работы. Мы с успехом играли «Правда — хорошо, а счастье лучше», «Наливные яблоки», того же «Банкрота, или Свои люди — сочтемся». Возили их в Америку, Израиль. Нас принимали там с огромным удовольствием и воодушевлением. Оказывается, и в антрепризе можно играть не одноразовую французскую или итальянскую ерунду, а то и нашу пошлятинку, где надо обязательно продемонстрировать голую задницу, чтобы якобы угодить народу. Как выяснилось, можно с аншлагами играть два спектакля в постановке Андрея Александровича Гончарова. «Банкрота» мы играли именно в его постановке.

Спектакль 18 лет шел в Театре Маяковского, как и «Наливные яблоки», режиссура Гончарова была сохранена. На афише было написано, что это постановка его памяти. А мы в память о мастере, «деде» и нашем учителе сохранили два спектакля, чтобы зрители могли воочию убедиться, какого уровня театр он создавал.

— «Банкрота» я видела на премьере, вы с Натальей Гундаревой оставляли абсолютно потрясающее впечатление.

— Да, в старой постановке Андрея Александровича играла гениальная, Царствие ей Небесное и вечная память, Наташечка Гундарева. Играла изумительно! Там работало немало прекрасных артистов, не хочу кого-то выделять, составов было много, кого-то не вспомню случайно, могут обидеться. Андрей Александрович, будучи уже очень пожилым человеком, всегда хорошо чувствовал время. В какой-то момент он понял, что все изменилось и «Банкроту» надо придать современную окраску. Тогда была создана новая редакция спектакля, намного более жесткая. Никто не смыслил в советское время в денежных перипетиях банкротства, никто из нас ничего не понимал в этой финансовой кутерьме, и в тексте Островского это уходило на второй план.

Но прошло время, и вдруг все стали в этом разбираться. Когда мы начинали играть «Банкрота», многие из тех, кто оказывался у кормушки, выходили после спектакля из зала и говорили: «Слушайте, мама дорогая, это написано сто с лишним лет назад, а ведь какая же придумана гениальная схема банкротства». Вдруг денежный вопрос встал в полный рост. Поэтому, оставив старый рисунок, Гончаров создал актуальную, жесткую редакцию. Мы ее сохранили.

— Ваш коллега и депутат Мосгордумы Евгений Герасимов рассказывал мне следующее: «Когда говорят про интриги в политике, я отвечаю, что прошел в Театре Маяковского через такое, с чем никакая политика сравниться не может». Театральный организм — вещь сложная, особенно если в труппе звезда на звезде. Как Гончаров вас пригласил, как вас приняли коллеги?

— Снова роль сыграл Его величество господин великий случай. Мой мастер Оскар Яковлевич Ремез внес новшество в обучение на режиссерском факультете. Раньше набирался курс режиссеров, а к нему актерская группа. Но актеры учатся четыре года, а режиссеры — пять, так вот Ремез набрал режиссеров на год раньше, а актерскую группу — на год позже, чтобы режиссеры, когда мы вместе выпускались, могли делать с нами небольшие постановки, что было очень грамотно.

Заведующим кафедрой режиссуры ГИТИСа был Андрей Александрович Гончаров, он сидел на всех экзаменах по актерскому мастерству. Знаю, он с самого начала был ко мне неравнодушен. На экзаменах первый отрывок обязательно играл я, чтобы Гончаров сразу расслабился и заулыбался. Считалось, что после Мадянова все остальное прокатит.

Андрей Александрович пас меня до конца института, приглядывался. Последней точкой стал дипломный спектакль «Швейк», где я получил главную роль, в постановке Олега Кудряшова, инсценировке Оскара Яковлевича Ремеза. Шикарный был спектакль, мы его играли в учебном театре ГИТИСа, Андрей Александрович его видел и решил пригласить меня в труппу Театра Маяковского, которым руководил. Еще до окончания института в 1983 году мне передали: «Гончаров вызывает тебя к себе в кабинет в Театр Маяковского». Пришел. Андрей Александрович сказал: «У нас возникла сложная ситуация, у Володи Ильина на выпуске спектакль по пьесе Генриха Боровика «Агент 00». Такая острополитическая сатира непонятно о чем. Очень тяжелый выпуск, хочу освободить Володю. Не мог бы ты сыграть царя в сказке «Иван-царевич»?» Конечно, он сделал предложение, от которого невозможно отказаться, я согласился, хотя было страшноватенько. Когда пришел, меня замечательно, как родного, приняла так называемая молодежь Театра Маяковского, никаких интриг вокруг меня не наблюдалось.

— Можете назвать этих людей?

— Танечка Орлова, Сережа Рубеко, Саша Ильин, Володя Ильин, Гена Косарев, Юра Коренев, Юра Соколов, Шура Ровенских, Саша Шаврин, Саша Самойлов, Сережа Насибов... Изумительная молодежная команда безоговорочно зачислила меня в свою банду. Зная, как я нервничаю, они искренне старались сделать так, чтобы у меня все получилось. И вот 18 декабря 1983 года в 10.00 и 15.00 я впервые вышел на основную сцену Театра Маяковского в сказке «Иван-царевич». Вводил меня в спектакль Женя Каменькович.

Роман Мадянов
Роман Мадянов в сериале «Союз спасения. Время гнева», 2022 год
Фото: предоставлено Первым каналом

— Каменькович служил там очередным режиссером?

— Нет, это был Женин спектакль, просто Андрей Александрович потом его доделывал. Замечательная постановка, которая держалась много лет на пике популярности, не одно поколение юных зрителей выросло на этой сказке. Она была здорово срежиссирована, взрослые тоже находили там для себя что-то смешное. Постановка получилась непростая: сказка для детей, но с подтекстом для взрослых, чтобы папы с мамами не очень-то скучали на спектакле. Женя сделал это бесконечно талантливо, красиво, изумительно. Сказок мы наигрались, рекорд составляет 56 спектаклей в месяц. Играл я много, поэтому к окончанию института в 1984 году стал своим в молодежной части труппы Театра Маяковского.

Когда Андрей Александрович с директором Михаилом Петровичем Зайцевым пришел на распределение к ректору, то вызвал Иру Розанову и меня. Ирочка с моего курса, помню, как Гончаров сказал: «Давайте записывайте: Театр Маяковского». Девочка-секретарша взяла карандаш, распределение фиксируют карандашом, чтобы потом можно было стереть и написать «Липецкий театр». Но Гончаров ее поправил: «Берите ручку, пишите: Розанова, Мадянов — Театр Маяковского, все». Нас представили труппе, и началась большая, огромная, сложная, тяжелая, с разными вытекающими последствиями жизнь. Я пришел в дом, о котором мечтал. В ГИТИС я ходил все время мимо Театра Маяковского, думал: «Вот в этом доме я хотел бы жить». Так и случилось.

— Роман, когда актер в такой труппе играет 56 спектаклей в месяц, убейте меня, он вызывает дикую зависть коллег. Не верю, что вы с ней никогда не сталкивались.

— Зависти как таковой не было. Мы путаем количественную и качественную составляющие спектаклей. Сказки беспрерывно игрались во время школьных каникул, это происходило числа с 22 декабря и длилось до января. В это время получалось две сказки в день плюс вечерний спектакль. Я, как солдат, выполнял свою работу.

Понимаете, никто никому не завидовал. К тому времени я имел в репертуаре 15 названий. Да, это были небольшие, эпизодические роли. Но был один спектакль, где я играл почти главную роль. Где-то маленькая роль, где-то эпизод, где-то вообще выходил в массовке. Никто не считал это каким-то ужасом — нормальный рост, воспитание дисциплины в команде, в коллективе. Вот и все. Потом количество стало перерастать в качество. Росла моя зарплата в театре. По карьерному росту я шел очень хорошо, был одним из лучших, но это не вызывало ни у кого никакой зависти, а уж тем более агрессии. Атмосфера в Маяковке была абсолютно здоровой, потому что театр работал и жил полноценной жизнью. Выпускалось по несколько спектаклей в году, некогда было шариться по гримеркам и обсуждать коллег. Времени не оставалось, все были загружены, ни у кого не возникало: «Ага, Мадянову опять дали новую роль».

Я выпускал один спектакль и уже знал, что мне сейчас дадут роль в следующем. Вот такая жизнь. Не помню, чтобы были какие-то трения. Поэтому от того времени у меня сохранились замечательные ощущения и впечатления о людях, о труппе, в которую кто-то приходил, кто-то уходил. Приходили изумительные артисты, уходили суперартисты, театр жил полноценной жизнью.

— А как вы общались с народными — Гундаревой, Лазаревым, Немоляевой?

— Питал к ним бесконечное уважение. Играл множество спектаклей с Наташей Гундаревой, потому что она понимала: этот парень надежный, этот не подставит. С Наташей мы уже встречались в кино, еще в 1979 году она играла мою маму, а Витя Павлов — отца в картине «След на земле» Наума Бирмана. Его прославила «Хроника пикирующего бомбардировщика». У меня в кино иконостас серьезный. Когда я пришел в театр, Наташечка сказала: «О, сынуля пришел». Значит, все в порядке. Отношение ко мне было очень уважительным, меня любили, коллеги радовались моим успехам. Я имею в виду среднее и старшее поколение, это были артисты высочайшего уровня и класса, дай бог до них дотянуться. Армен Борисович Джигарханян, дядя Володя Самойлов, Александр Борисович Шворин... Начинаю перечислять — а не надо, кого-то могу не назвать, неправильно это. Выходя с такими артистами на сцену, испытывал только колоссальную ответственность, главное было не облажаться.

В театре в свое время служил дядя Женя Леонов, с которым я снимался у Георгия Николаевича Данелии в картине «Совсем пропащий». Был с детства приучен, что на съемочной площадке нет авторитетов, как не было их и на сцене. В жизни я испытывал к ним бесконечное уважение, благоговение, благодарил судьбу за счастье и честь играть с такими артистами. Тем не менее на сцене все приходилось отбрасывать, требовалось заниматься делом. Я очень уважал дядю Женю Леонова, но во время съемок в «Совсем пропащем» приходилось давать ему пинка. А что мне было делать?

За кулисами, в обычной жизни, безусловно, испытывал лишь радость общения с этими людьми, их авторитет был непререкаем. Мы, молодые, торчали за кулисами, смотрели сцены, где играли наши старики, наше среднее поколение. Учились, впитывали, а выходя с ними на сцену, ощущали огромную ответственность, чтобы, не дай бог, никого не подставить, чтобы тебя отметили и полюбили за твое мастерство. В Театре Маяковского молодой талант холили и лелеяли, никто не помышлял его затюкивать. Если ты вел себя несоответствующим образом, ну, значит, дорогой мой, не обессудь. А если в тебе что-то есть и твои коллеги, руководство театра видят, что ты стараешься, прикладываешь недюжинные усилия, это всегда поощрялось. Я очень комфортно себя чувствовал в Театре Маяковского.

Продолжался мой качественный рост, появлялись новые спектакли, где я получал более мощные роли. В театре существовала определенная этика. В «Ящерице» я играл поначалу восьмого скорпиона на заднем плане, прошел какой-то период времени, и меня вдруг ввели на маленькую эпизодическую роль, я просто заменил артиста и сыграл. Так вот театр уже не имел права ставить меня на восьмого скорпиона, это нонсенс. Значит, я закрепился на ступеньке выше. Это не значит, что дальше шел по костям.

Роман Мадянов и Александр Горбатов
Роман Мадянов и Александр Горбатов в сериале «Шаляпин», 2023 год
Фото: предоставлено онлайн-кинотеатром Окко

— С Гундаревой я была знакома лично, однажды сидели за столом в компании. Наталью привел поклонник, «нефтяник», все мужчины пали тогда к ее ногам, настолько колоссальными были ее обаяние и чувство юмора. А как вас бог миловал в нее не влюбиться?

— Честно говоря, я как-то и не претендовал, вообще на эту тему особо не задумывался.

— В отличие от ваших коллег по труппе Виктора Корешкова и Михаила Филиппова.

— Это уже история Миши и Вити, я туда не лезу. Я выбрал себе одного человека и остался ей верен, никаких позывов обратить внимание на других женщин у меня не наблюдалось. Вообще, следовал закону, который передал мне отец: в своем стаде овец не трогают. Тем не менее все равно попался: моя жена Наталья замечательно работала в Театре Маяковского, но она не из актерского цеха.

Молодые артистки приходили каждый год, Андрей Александрович отбирал лучших, это были абсолютные индивидуальности, эффектные, талантливые актрисы. У кого-то складывалась судьба, у кого-то не складывалась. Но я как-то не планировал искать жену в своем цехе — не надо, не надо.

— В свое время я дружила с парторгом театра Игорем Михайловичем Сиренко, впоследствии художественным руководителем театра «Сопричастность». Он рассказывал, как Татьяна Доронина чуть ли не набрасывалась с кулаками на костюмершу, этот случай разбирали на партсобрании.

— Сразу прерву. Ходило множество рассказов старших коллег о присутствии в Театре Маяковского суперзвезды и великой русской актрисы Татьяны Васильевны Дорониной. Скажу честно, ни в одном спектакле я с ней не играл, видел ее один-единственный раз, когда я шел в театр, а она выходила. Мы прошли по разным улицам, я пришел, она ушла. Пересказывать то, чему не был свидетелем, не считаю корректным. Она уникальная актриса, никто не спорит. Это был определенный период в жизни театра, с ее участием были созданы великие, изумительные, шикарные суперспектакли, на которых разгоняла народ конная милиция. Входные билетики спрашивали от метро «Пушкинская» и «Арбатская». Попасть на ее постановки было невозможно. «Да здравствует королева. Виват!», где Татьяна Васильевна играла две роли, Марию Стюарт и Елизавету, совершенно грандиозное, фантастическое зрелище. Вот единственное, что я могу сказать.

— Сам Андрей Александрович был человеком настроения: сегодня он актера обожал, а завтра мог его возненавидеть. Причем кто-то этим пользовался, нашептывал, наушничал. Вас это когда-нибудь касалось?

— К концу жизни Гончарова начали возникать проблемы. Меня стали все чаще приглашать сниматься в кино. Да и время менялось колоссально: наступили жесткие девяностые, когда зарплаты в театре испарялись в день их получения. Элементарная задача нормального мужика была обеспечить семью хотя бы продуктами питания. Поэтому приходилось вертеться. А Андрей Александрович придерживался тех принципов, что театр — это незыблемое, святое. Все понятно, но я всегда считал, что можно найти какой-то компромисс, дать артистам возможность просто вылезти из долгов. А у меня еще не было своей квартиры. Ее выбила Наташа Гундарева. Я, по-моему, последний, кто получил бесплатную квартиру от Министерства культуры. Я уже был заслуженным, мог претендовать на трехкомнатную, но мне намекнули: годик придется подождать, а двухкомнатную дадим хоть сейчас. Мне уже было не до жиру, согласился: «Давайте двухкомнатную».

Гончарову нашептывали: Мадянов променял театр на кино, тот гневался, но, как только мы сходились на сцене, Андрей Александрович очень быстро забывал то, что ему нашептывали, потому что видел мою отдачу.

— А вы-то знали своих недоброжелателей в лицо?

— Знал. Я не обращал на них внимания. Бог не Тимошка, видит немножко. Тюкали, тюкали, потом устали капать на Мадянова. Я занимался своим делом, практически во всех спектаклях у Гончарова не имел второго состава. Вместо меня никто на сцену не выходил.

Роман Мадянов
Роман Мадянов в фильме «По щучьему велению», 2023 год
Фото: «Кинопоиск»

— Ну а какие-то друзья, с которыми не только играешь спектакль, у вас в Театре Маяковского образовались или это невозможно по определению?

— Понимаете, я всегда считал, что понятие «друг» очень емкое и объемное, друзей не может быть много. Друг — это человек, которому можно позвонить в три часа ночи, и он приедет, если тебе нужна помощь. Поддержит и в радости, а лучше всего — в горе. Русский народ уже вывел теорию: друзья познаются только в беде и нигде иначе. Меня окружают хорошие товарищи, коллеги, с кем-то я езжу на рыбалку.

Я очень коммуникабельный человек, и многие ко мне, хочется верить, хорошо и нежно относятся, любят и знают, что с моей стороны не надо ждать пакостей. Я никогда не подставлял людей, никогда огульно за спиной никого не оговаривал. Поэтому люди испытывают ко мне огромное уважение, любовь и нежность только потому, что знают: я надежный. Друзья, которые у меня есть, в большинстве своем появились вне театра. Просто из-за мощных, серьезных графиков видимся редко.

Со многими из труппы Театра Маяковского я сохраняю бесконечно нежные и замечательные отношения, что бы ни происходило, что бы мне потом про этого человека ни говорили.

— Ну а как уходили из театра? Сами сказали, что это была трагедия.

— У меня был в театре определенный статус, меня уважали, поэтому я не собирался находиться там в качестве козла отпущения, мальчика для битья или заниматься тем, чем не надо заниматься суперпрофи артистам. Начались дешевые подставы, когда открываешь репертуарку, а у тебя именно в те дни, которые ты просил не занимать за два месяца, стоят спектакли. Интересовался: «Вы это специально?» Кто-то недоглядел, кто-то не посмотрел. Я ушел, по большому счету, только из-за работы репертуарной части. Меня совершенно не волновал приход в театр Сергея Арцибашева.

Расстались без дешевых актерских истерик и без скандала. Я понял, что этот шаг надо делать, дальше просто тупиковая ситуация. Спокойно написал заявление об уходе, положил на стол. Оно было тут же подписано Арцибашевым. И меня не стало в театре.

— А может быть, вам начали вредить с его подачи?

— Не расследовал, моя голова была занята другим. А ходить всю жизнь в качестве обиженного не стоит, есть хорошая русская пословица: на обиженных воду возят. В качестве обиженного я никогда не ходил и не буду. Буду работать, сохранять память, любить тех, кто там остался.

— Новый худрук стал снимать спектакли с вашим участием?

— Первые шаги его были совершенно непонятные. То, что происходило, было неприемлемо для Гончарова, он за это замахивался своей тростью на недобросовестных людей. Когда основная сцена простаивает, не работает — она остывает. Гончаров выходил из больницы, приходил на сцену, и, если там никто не репетировал, разражался страшный скандал. Ему объясняли: тот-то работает в репетиционном зале.

— А почему не на сцене?

Роман Мадянов
Роман Мадянов в фильме «Алла-такси», 2022 год
Фото: предоставлено телеканалом «Россия»

— Но вы же болели.

— Все равно ведите людей из репетиционного зала, ставьте стол, разводите актеров на сцене. Она остывает, нельзя оставлять ее без дела!

Первый шаг Арцибашева был убийственным. На две недели он сдал театр глубокоуважаемому Вячеславу Полунину и его «Снежному шоу». Первые его шаги были направлены только на пускание финансовых потоков в одно русло. В первую очередь он занялся этим, а не репертуарной политикой театра, не поиском пьес, в которых можно было бы занять артистов.

Следом разошлось наше среднее поколение — Саша Ильин, Сережа Рубеко, Саша Шаврин... У Толи Лобоцкого там не совсем сложилось. Ни секунды не жалею о том, что ушел, — значит, Боженька дал знак.

— Ваша кинокарьера началась благодаря отцу. Как это произошло?

— Сергей Вениаминович был начитанным человеком, бесконечно творческим и очень талантливым. Мама Антонина Михайловна работала библиотекарем. Мы тогда жили в Дедовске. Отец создал несколько народных театров в Подмосковье, его спектакли имели огромный успех, пользовались популярностью, он занимался этим до конца жизни, был очень рад, что передает эстафету мне.

Он работал вторым режиссером в творческом объединении «Экран» на Центральном телевидении. Позже перешел на «Мосфильм». Росли мы со старшим братом Вадиком хулиганистыми. Когда набросали кирпичей соседке в пододеяльник, который сушился во дворе, мама взмолилась: «Возьми их с собой на съемки, сил моих больше нет». И отец выполнил ее просьбу. Каждый день за ним приезжала 24-я «Волга», и мы ехали на площадку. Мы и там всем мешали. Однажды снимали в школе, отец попросил девчонок-костюмерш: «Наденьте форму на моих, пусть носятся здесь вместе со всеми в толпе на перемене, чтобы не толклись у меня под ногами». Я же говорю, Его величество господин великий случай. На съемку в поисках юных дарований, которые не зажимаются на площадке, в тот день приехала помощник Георгия Николаевича Данелии, так я попал в поле ее зрения. Бегая по коридорам, был пойман за шиворот: «Мальчик, ты чей?» «Вон того мужчины с мегафоном». На следующий день я уже сидел в кабинете у Данелии на «Мосфильме», разговаривал про Гекльберри Финна и был утвержден на роль в «Совсем пропащий». Оказался в замечательной компании дяди Жени Леонова, Ирины Скобцевой, Владимира Басова, Вахтанга Кикабидзе. А через две недели уже сидел с матерью в купе поезда и ехал на съемки.

В роли Миссисипи выступал Днепр. Ходили по нему на пароходе «Радищев». Однажды в нас врезалась баржа, груженная помидорами. Капитан, спавший под брезентом на палубе, был, мягко выражаясь, не в форме. Директор картины кричал, что отдаст его под суд. Тот протрезвел, взмолился: «Только не сажайте! Берите помидоров столько, сколько хотите». Откупился. В другой раз наш пароход чуть не потонул во время грозы, поскольку был перегружен декорациями. Всех разбудили, стали выдавать спасательные жилеты, а про Леонова, который сел на пароход ночью с женой Вандой и сыном Андрюшей, напрочь забыли. Они сразу же легли спать. Лишь утром вспомнили, когда сели на мель и на палубу вышел дядя Женя со словами: «Что тут у вас случилось ночью? Каюта ходуном ходила».

Я не помню, чтобы Данелия на кого-то кричал, злился, он всегда разговаривал тихо, особенно когда общался с артистами. Так же вел себя замечательный оператор Вадим Иванович Юсов. Почитайте мемуары Георгия Николаевича, там целая глава посвящена мне.

Мое участие в кино очень серьезно поправило финансовое положение нашей семьи, мы жили не то что скромно, мы жили очень бедно. А дальше пошли другие предложения сниматься. Безусловно, решение отпускать меня или не отпускать на съемки принимал отец. Но и мое мнение тоже учитывалось, я понимал, что мне самому стало интересно в этом вариться.

— А сколько вам платили за съемочный день?

— Съемочного дня как понятия тогда не существовало. Тогда очень жестко соблюдался КЗоТ, детский труд — не более шести часов. Через три часа в обязательном порядке обед, на отдых тоже три часа. Я получал 120 рублей в месяц, столько же мой воспитатель, так называемый тьютор. Со мной ездили родители, либо мама, либо отец, один раз бабушка. Так что в семейный бюджет мы приносили 240 рублей, по тем временам очень серьезные деньги.

Роман Мадянов с сыном
«Сын увлекается фотографией, окончил музыкальную школу по классу скрипки. У него абсолютный слух, очень увлекся гитарой». Роман Мадянов с сыном Романом, 2005 год
Фото: Ю. Феклистов/архив «7 Дней»

— Что вам на них купили?

— Ничего, меня не баловали. Я хотел велосипед — я его получил. Еле уместился в нашей двухкомнатной квартире. В одной комнате жили мы вчетвером с родителями и братом, в другой — дед с бабушкой.

— Почему не пробовали поступить во ВГИК?

— Во ВГИК я мог совершено спокойно поступить сразу на второй курс, минуя первый. Не буду называть фамилию мастера. Когда у тебя три главные роли и десять картин за спиной, твоя весовая категория значима для киноинститута. Тем не менее по гроб буду благодарен отцу, который решил: «Ты должен освоить театральную школу, у тебя должен появиться свой дом, где ты получишь постоянный актерский тренинг. Я насмотрелся в кино на артистов, которые сегодня снимаются, а завтра о них никто не вспомнит. А когда у тебя есть театр, ты уверенно себя чувствуешь. Пригласят — поработаешь в кино». Вот поэтому я пошел в театральный. Я хотел научиться актерской профессии, правда, научить ей невозможно, а научиться — вполне, можно взять от каждого педагога самое лучшее.

— Роман, поскольку вы много снимались, как осиливали школьные занятия?

— Это тоже было не так просто. У отца существовала железная договоренность с директором школы. «Мосфильм» официально оплачивал моих любимых учителей по основным предметам: иностранному языку, русскому языку, литературе, математике (ее вел классный руководитель), истории, физике, химии. Они проводили со мной дополнительные занятия, когда выпадали свободные от съемок дни. Я месяц учился в школе в Ереване, полтора месяца в Ялте. Ну какая это учеба? Я приезжал, и мои любимые учителя умудрялись за короткий период вдалбливать в меня материал, который проходили мои одноклассники. Так как я обладаю хорошей зрительной памятью, литературные тексты запоминал быстро, сложно было с точными науками. Их я знал на тройку. Могу выразить благодарность моим учителям: я не настолько отставал в школе.

Мало того, являлся хорошим педагогическим примером. Когда вдруг появлялся в школе, в обязательном порядке меня вызывали к доске, а я уже знал пройденный материал, отвечал нормально. Тогда они говорили: «Вот, человека не было полгода, а он не отстал. А вы?»

— Одноклассники должны были не очень вас за это любить.

— Ничего подобного. Никогда никаких проблем у меня с ребятами не возникало, ни с девчонками, ни тем более с парнями. До сих пор чудесно общаемся. Моя популярность не шла ни в какое сравнение с известностью дяди Жени Леонова. На моих глазах остановилась работа гигантского рынка в Херсоне. Леонов подошел к отцу: «Сереж, бери Ромку, пойдемте на рынок что-нибудь купим». Пришли, а потом втроем бежали вприпрыжку с двумя арбузами, еле-еле их доволокли. Дяде Жене надарили персиков, груш, яблок, никто не взял с него денег. Я, девятилетний, прикидывал тогда ситуацию на себя и решил: не дай бог!

— Роман, когда первый год не поступили в театральный, на чем срезались?

— Все сугубо индивидуально. В одном месте сказали: у вас нет ни юмора, ни темперамента, и вообще мы не советуем вам поступать в творческий вуз. В Школе-студии сразу отмели за невысокий рост. МХАТ набирал мальчиков под метр восемьдесят пять. Это абсолютная лотерея. Но отец считал, что я должен пройти все круги ада.

— Чем год занимались?

Роман Мадянов с женой
«Если есть доверие — есть нормальные гармоничные отношения в семье». Роман Мадянов с женой Натальей, 2005 год

— Работал в институте биофизики. Это закрытый почтовый ящик. Я был и техником по кислородному оборудованию, и чертежником в институте Курчатова, и на овощебазе трудился, и на хлебозаводе.

— Нет такого известного режиссера, у которого бы вы не снимались. Кто самые любимые?

— Все они бесконечно талантливые люди, отдельные звезды на небосклоне. С ними со всеми работалось замечательно. Сниматься у Петра Ефимовича Тодоровского — счастье, удовольствие, он бесконечно любит артистов. У него нельзя ни плохо играть, ни схалтурить. Счастьем стала встреча и работа со Славочкой Сорокиным, так же как с Сережей Арлановым на «Солдатах» или Костей Бусловым на его дебютной картине «Бабло».

Андрей Сергеевич Смирнов — уникальный режиссер, поработать, пообщаться с ним — радость. Мы впервые встретились с Андреем Сергеевичем у Глеба Анатольевича Панфилова на одной площадке «В круге первом», где я играл Абакумова, Андрей Сергеевич — одного из заключенных. Он признался тогда: «Ром, когда я тебя увидел, сразу сказал, вот мой Баранчик». И возникла невидимая связь. Он много лет не занимался режиссурой после «Белорусского вокзала», и его картина «Жила-была одна баба» прозвучала, как и должна была.

Ленечкой Мазором была написана 16-серийная история под названием «Родственные души» (фильм вышел под названием «Папаши». — Прим. ред.), где мы работали в паре с Сережей Газаровым. Радость, счастье, удовольствие общения с таким артистом...

Проекты приходят, одни получше, другие похуже. Обидно бывает, когда вдруг набирается много так называемой шелупони, и вдруг в это время тебе предлагают что-то очень хорошее, а ты понимаешь, что никак не сможешь утрясти свой график, чтобы сняться.

— Слышала, что Никита Михалков отложил съемки, ждал, чтобы у вас совпали графики.

— Ни в коем случае, это неправильная информация. Никто бы не ждал меня, затевая такую гигантскую работу, как «12». Никита Сергеевич пригласил меня на роль, а я понимал, что не имею права сказать «да» и начать его подводить. Он просил освободить огромное количество времени, которое у меня было занято. Надо отдать должное Никите Сергеевичу: когда я отказался, он очень нежно произнес: «Ромик, подумай, попробуй все же найти время, договорись с другими проектами. Мне очень не хочется, чтобы снимался кто-то другой».

Мне самому не хотелось. И началась очень серьезная работа моих агентов. Надо отдать должное, коллеги сказали: «Рома, не вопрос, мы подождем, работай у Никиты, потому что такой шанс выпадает раз в жизни». Отменялось много спектаклей, но два отмене не подлежали. Один мы играли с Сергеем Васильевичем Маковецким, который тоже снимался в «12». Разгримировались, прыгнули в машину с мигалкой, доехали, отыграли спектакль и вернулись опять на площадку.

— Как работает Михалков?

— Изумительно. Это счастье и удовольствие творчества. Какая дисциплина на съемочной площадке, какой настрой у всех, какая фантастическая заряженность на работу! Поснимаешься и понимаешь, что жизнь удалась. Бесконечно тяжело физически было сидеть полтора месяца в одной декорации с девяти утра до двух часов ночи, эти стены видеть уже не хотелось, все были вымотаны эмоционально. Но понимали, что это необходимо.

С Владимиром Ивановичем Хотиненко — отдельная песня. Мои ресторанные эпизоды в «Достоевском» снимались ночью, приехал совершенно разбитым. Но за две сцены, сыгранные с Женечкой Мироновым, просто воспрянул! Я забыл про сон, пошел хороший актерский драйв. Когда напротив сидит такой партнер, чего еще надо? Это как глоток свежего воздуха, когда возникает тонкая атмосфера.

Роман Мадянов и Ольга Прокофьева
«Мы в память о мастере, «деде» и нашем учителе сохранили два спектакля, мы имеем возможность воочию убедиться, какого уровня театр он создавал». Ольга Прокофьева и Роман Мадянов в спектакле «Банкрот», Театр Маяковского
Фото: предоставлено Московским академическим театром имени Вл. Маяковского

— Чем вспоминается Леонид Гайдай?

— Это звезда на небосклоне. Я тогда пришел к Гончарову и сказал: «Андрей Александрович, меня зовет на главную роль Леонид Иович Гайдай. Можно я у него поснимаюсь?» И Гончаров разрешил: «А-а, хорошо, только в свободное от театра время». Построили график, и я спокойно работал с Леонидом Иовичем. Фантастические воспоминания, и режиссер супер, и атмосфера. Дядька был удивительный, простой.

— Наверняка встречались и другие режиссеры, с которыми отношения не складывались. Если возникал конфликт, как вы его решали?

— Конфликты могли возникать только на творческой стороне либо чисто технические. Когда вижу, что этот мальчик ничего не может, значит, надо мальчику помочь. Пытаешься понять, чего он хочет. Ты это хочешь? Давай это сделаем, давай попробуем. Конечно, устаешь, тратишь много энергии, когда молодой мальчик толком не может объяснить, чего он от тебя хочет, бывало, у него подчас не хватало словарного запаса объяснить артисту, что ему надо.

Меня убивает расхлябанность, в ней выражается неуважение ко мне как к человеку. Приехал, а съемка не готова. У администрации есть свое оправдание: теперь работают по 12 часов, а то и больше. Многие считают, раз артисту «уплочено», пусть ждет, хотя можно было меня вызвать не с раннего утра.

Стула нет — ну поставьте артисту стул, это же элементарные вещи! Не так просто, получив 20 страниц текста, все это сыграть. А все хотят снять поскорей да подешевле. Они не знают, как работали раньше. Ты же не просишь президентского оркестра, и ковровые дорожки мне не нужны.

— А что у вас записано в райдере?

— Ничего. Это у молодых в райдерах свежие фиалки, мне один такой показывали. Это понты, это не к моему поколению. Мне надо сидеть в теньке, и чтобы принесли кофе либо чай со сливками. Сливки купите, больше ничего не надо.

Когда вижу полный дилетантизм и неуважение к моей профессии, вот тут, извините, могу покусать. Иногда приходилось приводить группу в чувство, если понимал, что зависну до ночи. Либо это надо сразу пресечь, либо от всего абстрагироваться, успокоиться, сесть в тенек и ждать. Напомнить только: «Бога ради, ребята, через 20 минут у меня начинается вторая смена, то есть второй съемочный день. Вы готовы его оплачивать?» Лучше так действовать, зачем орать. Я трачу достаточно нервных клеток на площадке, чтобы еще на крики затрачиваться.

— Инструментарий актера — это вы сами. Это всегда не только физические, но и нервные затраты. Как восстанавливаетесь?

— Релакс разный. Глупость врезать стакан водки и завалиться на диван. Ничего, кроме ужаса, ты на следующий день не испытаешь. Раньше брал книгу, сейчас еду на рыбалку. Только природа, только отсутствие огромного количества лиц, журчание воды, пение соловьев, кукушек проветривают мозги.

Иногда, как ни странно, восстанавливает компьютерная игра — вдруг забирает тебя и забрасывает в другое измерение.

Игорь Охлупин, Наталья Гундарева и Роман Мадянов
«Уход из Театра Маяковского — чем же не актерская трагедия?» Игорь Охлупин, Наталья Гундарева и Роман Мадянов в спектакле «Театральный романс», Театр Маяковского
Фото: предоставлено Московским академическим театром имени Вл. Маяковского

— Как встретили жену Наташу, как ухаживали?

— Я всегда говорю: личная, семейная жизнь — это дело сугубо индивидуальное и очень интимное. Встретились в Театре Маяковского. Наташа окончила ТХТУ, всю жизнь мечтала работать в театре и попала в осветительский цех. В дальнейшем у нее была перспектива стать художником по свету. Бегала по театру девочка, однажды мы заговорили, проводил ее до «Выхино», и вдруг что-то между нами произошло.

Наташа — бесконечно добрый и отзывчивый человек, готовый в любую секунду помочь, выручить. Это главное ее качество. Так и живем почти 20 лет.

— Большой срок. Как эти отношения сохранить?

— Уступать друг другу и вовремя выяснять отношения. Во всяком случае, уважать выбор, желания обеих сторон. Я люблю рыбалку, у меня никогда не возникало проблем, что жена не отпускает. Она понимает, что это бесполезно, я все равно поеду. И твердо знает: если я собрался на рыбалку, забрал удочки, надел резиновые сапоги, то поехал именно на реку, а не куда-то еще. Ее волнует только одно — чтобы, не дай бог, со мной ничего не случилось. Если есть доверие — есть нормальные гармоничные отношения в семье.

Наташа любила работать. Когда поженились, я объяснил: ты не можешь работать в Театре Маяковского в реквизиторском цехе, когда у тебя муж — заслуженный артист России и играет центральные роли. Могут возникнуть совершенно непредсказуемые обстоятельства, кто-то из коллег может повести себя неадекватно по отношению к персоналу, чего не смогу стерпеть я. Если ты очень хочешь работать в театре, работай в другом, но не там, где я.

В семье появился ребенок, и Наташа стала работать библиотекарем в школе, чтобы Ромик был под присмотром. Ромка окончил, и она уволилась. Боялась остаться без дела. Я успокаивал: не надо бояться, ты и в свободном полете можешь чувствовать себя нормально, и куда приложить свои усилия, всегда найдешь. Сейчас она занимается домом, который мы построили. У меня сосед Федя Добронравов, недалеко Москва-река. Я жалею, что участочек не очень большой, можно было бы собственный пруд выкопать.

— Чем занимается сын?

— Увлекается фотографией, окончил музыкальную школу по классу скрипки. У него абсолютный слух, очень увлекся гитарой. У Наташи за плечами тоже музыкальная школа и тоже скрипка, она изумительно играет. Очень надеюсь, что сын поступит во ВГИК на операторский, полгодика походил на подготовительные курсы. Мы уже разговаривали с Вадимом Ивановичем Юсовым. Пытаюсь объяснять, что это очень непростая профессия, нельзя ткнуть пальцем в небо и сказать: «Хочу быть оператором». Чтобы быть хорошим оператором, нужна Божья искра, это колоссальная работа, огромный объем знаний, практики.

— Какие подарки делаете Наташе?

— Проявляю внимание. Главное, чтобы человек понимал одно: за нее волнуются, ее любят и заботятся о ней. Дело не в деньгах, не в стоимости подарка. Забота проявляется в разных вещах. Она захотела машину, я пошел, купил. Есть хорошие недорогие иномарки с автоматической коробкой передач. «Нет, я училась на механике». Пожалуйста, на тебе механику. Эта металлическая коробка должна перевозить пятую точку из точки А в точку Б. Чтобы можно было забрать животных — кролика, хорька, кота, посадить сына и ехать на дачу.

Подчас с рыбалки мною привезенный букетик васильков с тремя ромашками, сорванными за двести километров от Москвы, бывает для жены во сто крат дороже 51-й розы, доставленной из Голландии.

Роман Мадянов
Я никогда не подставлял людей, никогда огульно за спиной никого не оговаривал. Поэтому люди испытывают ко мне огромное уважение
Фото: Ю. Феклистов/архив «7 Дней»

— Когда возвращаетесь с гастролей или съемок, как вас встречают, что подают на стол?

— В большинстве случаев я готовлю сам. В армии научился, люблю это дело, потому что кухня требует творческого начала. Кухня должна возникать спонтанно, если есть желание приготовить. Когда готовка превращается в рутину — не стоит ею заниматься. Наталья замечательно готовит, борщ делает иногда лучше меня. Ценю. Что касается мясных блюд, купил изумительный аппарат аэрогриль. Очень вкусная получается еда, причем достаточно быстро, можно доверить женщине приготовление мяса совершенно спокойно.

— Как ваши поклонники проявляют свое к вам внимание?

— По отношению людей, которые подходят, вижу бесконечное ко мне уважение. Я играю и очень отрицательных персонажей, но люди меня встречают и в большинстве случаев просят: «Можно пожать вашу руку? Спасибо вам за вашу работу». Это меня очень радует, значит, я создаю нормальное положительное поле. Я не страдаю от сильной узнаваемости. Иногда, может, немножечко, когда это переходит какие-то границы.

«Выпей с нами, ты нас не уважаешь» — я в такую компанию никогда в жизни не пойду. Мне достаточно мужского достоинства для того, чтобы сказать таким людям: «Я чокнусь с тобой с удовольствием, но из уважения к вашей компании чокнусь морсом». И никто не воспримет это как неуважение. Такие ситуации бывали, но они очень быстро разрешались.

— Встречаются навязчивые поклонницы. Как этому противостоять?

— Не знаю, у меня фактура-то вообще не донжуанская. Я себя никогда не причислял к разряду любовников, и секс-символом меня, извините, никто не назовет. Надо просто себя уважать. Никто не запрыгнет ко мне в постель, потому что я этого не позволю. Терпеть не могу тусовки, приезжаю только туда, куда меня приглашают люди, которых я бесконечно уважаю. И то приеду на час, отфиксируюсь, выражу уважение человеку, к которому я приехал, и спокойненько ретируюсь.

Подпишись на наш канал в Telegram
Танцевальное шоу «История в отеле»
Станьте свидетелем мартовских показов шоу ГРАНД «История в отеле». Это культурное чудо, созданное известным танцором, хореографом, победителем шоу «Танцы со звездами» и чемпионом мира Денисом Тагинцевым. 

Звезды в тренде

Дмитрий Нагиев
актер, телеведущий, шоумен
Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Ирина Орлова
астролог