— Зинаида Михайловна, мне очень интересно, какие тогда были девушки, будущие актрисы... Могли ли подкраситься? Надеть каблучки? Или все было строго?
— Тут надо, наверное, сказать об атмосфере и нравах ВГИКа того времени. Девушки могли позволить себе немногое. Наши лица не знали косметики, выщипывать брови считалось дурным тоном, красить волосы или, к примеру, делать маникюр — тем более! А за курение могли сразу же отчислить с курса. Поэтому курящие девушки прятались в туалете, дымили в кабинках. Я тоже попробовала пару раз, но мне это не понравилось, к тому же я берегла голос. Скромными были и наши наряды — никаких декольте. Обычные нейлоновые платьица, заказанные в ателье или купленные в комиссионке. Правда сейчас, когда внуки смотрят мои фотографии тех лет, удивляются: «У тебя такие туалеты!» Да, выглядели мы неплохо! Хотя и получали весьма скромную стипендию.
Несмотря на принятые в институте ограничения, девушки проводили эксперименты с внешностью, и Люся в том числе. Однажды она перекрасилась в черный цвет, и ей это как-то сошло с рук. Но когда я, наоборот, немного осветлила волосы, случился большой скандал. Первым обнаружил мое «преступление» Сергей Аполлинариевич, мнением которого я дорожила. Идя к нему на репетицию, надела платочек. И в таком виде от начала до конца отыграла отрывок из «Тихого Дона», когда Наталья, узнав об очередной измене Григория, кричит: «Господи, покарай его!» Я сыграла очень хорошо и думала: «Сейчас Герасимов меня похвалит». Но он сказал: «Все свободны, а ты, Кириенко, останься». И тут я увидела, что мой платок лежит на полу, и поняла, что Герасимов заметил новую прическу. Он начал кричать на меня, строго отчитывать, не стесняясь в выражениях. Моя реакция была неожиданной для меня самой — я тоже начала кричать: «Не нужен мне ваш ВГИК, и ваш Шолохов, и ваша Москва, и вы!» В истерике упала на стол и зарыдала так громко, что в аудиторию стали заглядывать перепуганные студенты...
