Он стал худруком МХАТа больше двух лет назад, но по-прежнему остается одной из самых обсуждаемых персон. Кто-то считает, что он спас театр от участи «музея нафталиновой эстетики», привнес новую взрывную энергию, кто-то обвиняет в?вандализме и интриганстве — не только по отношению к МХАТу как национальному достоянию, но и к возглавлявшей театр более тридцати лет Татьяне Дорониной.
— Предлагаю начать с темы, возможно, самой болезненной — смещения Дорониной с поста, который заняли вы.
— За два года я не совершил ни одного микродействия или микропоступка в отношении Татьяны Васильевны, которые мучили бы мою совесть. У нее социальный пакет, она президент и в курсе всего, что происходит в театре. Мы посылаем ей записи всех спектаклей. С некоторыми премьерами она нас даже поздравляла. Вместе с букетом прислала керамическую фигурку — вон стоит на верхней полке. Я всем сердцем открыт к общению и очень надеюсь, что Татьяна Васильевна, когда поправит здоровье, вернется на сцену в спектаклях «Васса» и «Старая актриса на роль жены Достоевского» и эти постановки украсят наш репертуар.
Что касается истерики, устроенной вокруг разрушения выставки афиш старых спектаклей, в которых была занята Доронина... Выставку бережно перенесли на цифровые носители, добавив много уникальных архивных фотографий, не представленных на стендах в фойе. В 2020-м экспозиция смотрелась устаревшей, снимки были плохого качества. Мы осознаем, что Доронина — лицо театра, и решили сделать выставку доступной всем в Интернете.
То, что сделала Татьяна Васильевна на посту худрука, вызывает огромное уважение. Она смогла законсервировать — в хорошем смысле — театр, не дать ему разрушиться. Если бы не она, здесь давно уже был бы какой-нибудь не имеющий ни малейшего отношения к искусству вертеп. Доронина удержала традиции — за что снимаю перед ней шляпу. Татьяна Васильевна сохранила людей, нормальные отношения в коллективе. Да, в последние годы ее руководства чувствовалась усталость, все-таки тридцать с лишним лет она была у руля. И она это понимала, и все вокруг. Сегодня я делаю все, чтобы сберечь преемственность и в то же время вдохнуть в театр новую жизнь. При всем моем понимании важности мхатовских эпох Ефремова и Дорониной сегодня эти эпохи представляют интерес не творческий, а скорее исторический.
МХАТ изначально создавался в качестве площадки для новаторских идей. Когда «Чайка» с грохотом провалилась в Александринке, Чехов прилюдно пообещал, что напишет следующую пьесу через пять тысяч лет. Друзья видели: из-за фиаско автор близок к самоубийству, искали его по всему Петербургу, а обнаружив, прятали от Антона Павловича газеты с сокрушительными рецензиями, где лейтмотивом звучало: «Это не чайка, просто дичь». Трудно представить, каких немыслимых усилий стоило Немировичу-Данченко уговорить Чехова на «умелую, небанальную постановку» пьесы в новом, созданном им и Станиславским Московском Художественном театре. Успех «Чайки» на сцене МХТ был колоссальным и ознаменовал новую эру в театральном искусстве.
За четверть века без Немировича театр деградировал, и приход Ефремова в 1970 году, безусловно, стал спасением. Новаторские постановки, пополнение труппы блистательными актерами: Евстигнеевым, Поповым, Смоктуновским — привлекли зрителя, в том числе и совсем молодого. Сегодня я хочу вернуть МХАТу этот ген инноваций и статус главного драматического театра страны.
— К театру, спектаклям, поставленным за последние два сезона, обязательно вернемся, а пока — в качестве передышки — расскажите о своем детстве. С каких лет себя помните?
— Лет с четырех. Во всяком случае, на этот возраст приходятся первые яркие картинки. Одна из них — дед Яков, сидящий в волшебном саду нашего дома в дагестанском городке Кизилюрте. Дед был специалистом в сельском хозяйстве, селекционером, и я рос в настоящих райских кущах: персиковые деревья, груши, вишни нескольких сортов, черешня — белая, желтая, розовая, красная, бордовая, почти черная. Весь этот фруктовый фестиваль длился с апреля по ноябрь. Двадцать сортов винограда, обвивавшего огромную, на весь двор, беседку. Иногда поздней осенью, но очень редко, в Дагестане выпадал снег и в течение нескольких часов, пока не растает, лежал на огромных тугих разноцветных — как в фильмах Хамдамова или Параджанова — гроздьях. Завораживающий сказочный пейзаж. Садом занимался дед, а бабушка выращивала цветы, розы невероятной красоты, которые цвели с начала лета и до зимы. Если бы в ту пору были нынешние гаджеты, я точно стал бы суперзвездой «Инстаграма*».
