Когда все классно, у Леши возникает вопрос: а что дальше? Рутина. А ему необходимы эмоции, поэтому начинаются придирки по мелочам. Нужно же динамично, как в кино! Домашний Макаров тоже временами существует в «съемочном сете». Иногда только в комнату заглянет, а уже понятно: пошел в кадр, сейчас будет сцена.
Надо сказать, Алексей детей побаивается. К Варе я старалась его приучать. К примеру, вызывали меня на пробы — просила присмотреть за девочкой буквально пару часов. Обычно за это время он успевал позвонить несколько раз:
— Вика, она плачет!
— Почему?
— Откуда я знаю?! Наверное, скучает по тебе.
Позже все-таки научился договариваться. Покупал то, в чем отказывала я, — жевательную резинку, фломастеры с блестками и тому подобное.
Варе действительно нужно, чтобы я была рядом, она с детства такая. Ласковая девочка, ей важно к тебе прижаться, взять за руку, засыпает до сих пор только со мной, одной ей страшно. Я эту ее особенность очень берегу и стараюсь не разрушить. Дочке сейчас десять лет, еще немного — и она сама наберет комфортную для себя дистанцию. А пока так, как есть.
Настоящий прорыв в их отношениях произошел, когда Алексей после участия в популярном ледовом телешоу отвел Варю на каток. Она была в полном восторге. И надо отдать должное Макарову — на коньки дочь поставил именно он. Однажды позвал и меня: «Варя должна запомнить ощущение, что мы с двух сторон держим ее за руки, мы — ее семья».
Но дочь идею не поддержала — видно хотела, чтобы каток ассоциировался у нее только с папой. Мне тоже не хотелось демонстрировать то, чего нет. Теперь, когда Алексей в очередной раз переобулся в воздухе и исчез, на каток с Варей хожу я. И ведь он всегда такой!
Макаров живет работой, но когда со съемками не складывалось, случалось, звонил: «Вика, можно я приеду на ужин?» Семейными такие вечера назвать, конечно, сложно, но некое подобие было. И снова казалось, что потребность в ощущении домашнего тепла, уюта в нем по-прежнему живет. Впрочем, уже через пару дней я видела всю обманчивость подобных мыслей.
Когда Варе пришло время идти в школу, Алексей высказал пожелание, чтобы место было приличным, интеллигентным, дети вокруг смирными. Я выбрала государственную школу с углубленным изучением иностранных языков. Папе нашему вариант понравился, и он финансово поучаствовал в нашем с дочерью переезде ближе к центру города. Моя квартира далековато, и Варину учебу было бы организовать непросто. Достаточно долго его все устраивало, а потом он просто перестал платить за это съемное жилье.
Я вовсе не препятствую тому, чтобы Алексей приходил к дочери, но он согласен общаться исключительно тогда, когда у него есть такое желание, и на своих условиях.
— Это как?
— Он же вмешивается во все: как она держит ложку, как говорит, цепляется на самом деле к ерунде... У Леши есть женский идеал — это его мама, прекрасная Любовь Полищук. Что понятно — она была яркой, красивой женщиной и талантливой актрисой. Макаров часто вспоминает, как мама следила за фигурой, даже в зрелом возрасте легко могла сесть на шпагат, отлично ориентировалась в драматургии. В Лешином миропонимании Варя — это, конечно же, он, ну и в какой-то мере — маленькая Любовь Григорьевна. То есть надо лезть из кожи и соответствовать: уметь рассуждать на разные темы, садиться на шпагат... Но она — Варя! Отдельная личность. И ей всего десять лет! В этом возрасте девочки обычно нескладные, часто застенчивые.
