Есть такой тип артиста — травматичный. Это когда от большой самоотдачи не замечаешь мелочей, что могут ранить и отвлечь. Мы с Юлей такие. Травматичны, но не травмоопасны. Никогда не калечим других, но сами, бывает, бьемся. Пока ты на сцене — ничего не чувствуешь, все это неважно, а вот за кулисами потом подсчитываешь полученные синяки. Можно даже пальцы сломать во время спектакля и не заметить. Я пока, правда, больше по синяками и царапинам. В премьерном спектакле Театра имени Моссовета «Великолепный рогоносец» есть момент, когда мой волшебный партнер Паша Деревянко швыряет меня на пол. Он это делает технично, безопасно, но я так швыряюсь сама, что всегда в итоге стираю колени и локти. Друзья уже знают: «У Хлыниной свежие синяки? Значит, вчера был «Рогоносец». Я думаю, что театральные артисты, которые отдаются без остатка, вкладывают много чувств и энергии, могут иметь такую «побочку». Поэтому в театре и есть разделение на тех, кто себя жалеет, и тех, кто не бережет себя, отдается.
— У вас и сейчас пластырь на левой руке. Бытовая травма или тоже во имя искусства?
— В каком-то смысле это последствия недавнего спектакля «Великолепный рогоносец», я его уже упоминала. Постановка Нины Чусовой для меня знаковая. Когда-то мой учитель, мастер Константин Аркадьевич Райкин, играл в этой же пьесе в постановке великого Петра Наумовича Фоменко на сцене «Сатирикона», а в роли, которую сейчас исполняю я, была Наталия Вдовина. «Рогоносец» возвращает в эстетику, в которой меня воспитывал Константин Аркадьевич. Потому что для Театра имени Моссовета это непривычные драматургия и жанр. Пьеса бельгийская, но очень похожа на Шекспира по накалу страстей. У нас в театре больше идут Чехов, Достоевский, Островский — это наши авторы. А вот Шекспир, Гольдони, Макдонах ближе «Сатирикону».
Для меня «Рогоносец» — приятное возвращение к прошлому, к моим истокам. При этом спектакль по отдаче очень сложный, забирает много сил. Я обычно возвращаюсь домой разбитой, ведь это рассказ о страшной, смертельной ревности между двумя влюбленными. И вот я пришла домой после спектакля, положила цветы, которые подарили, в ванну и рухнула без сил спать. Утром проснулась, смотрю: а там в куче и ромашки, и подсолнухи, и розы... Надо же все красиво по разным вазам разобрать. Беру садовые ножницы, а у роз такие стволы толстые, начинаю резать их и — раз! — лезвием прямо в ладонь себе, точно по сгибу. Есть такие зоны, которые сжимаешь, а рана только сильнее расходится. Я стою в ванной, кровь льется во все стороны. Думаю: какая же будет нелепая смерть... И тут же становится смешно — зато красивая, вся в цветах!
