Говорят, наш курс был очень сильным, звездным. Но после смерти Ефремова руководить МХАТом пришел Табаков. Он не продлил контракты с большинством учеников Олега Николаевича. Просто потому, что ему надо было освободить места для своих студентов...
У меня много фотографий студенческой беззаботной юности. Но не пересматриваю альбом, не вижу смысла — зачем травить душу? Лишь иногда накатывает. Тогда начинаю вспоминать...
До сих пор в московской театральной тусовке говорят: последний курс Олега Николаевича Ефремова был одним из самых сильных. Звездный. Все — таланты, подающие, как говорится, надежды. А ведь я учился на этом курсе. Мальчишка из Мурома, из самой что ни на есть простой семьи — родители работали на железной дороге в дирекции по обслуживанию пассажиров — и вдруг поступил в Школу-студию МХАТ, к самому Ефремову!
Причем я же и не думал становиться артистом. После школы собирался учиться на помощника машиниста. Но незадолго до выпускных экзаменов подошла наш школьный завуч: «Сережа, мой тебе совет — попробуй поступить в театральный. Может быть, не в Москве, а поближе — в Нижнем Новгороде. Но у тебя талант, нельзя зарывать его в землю».
Как интересно. Ну, бывал я в театре — к нам в Муром приезжал Владимирский, имени Луначарского. Но заядлым театралом не был. Кино смотрел по телевизору, больше всего нравились советские картины. Еще любил стихи. Особенно — Есенина.
