Он уехал, и я вдруг почувствовала, что абсолютно спокойна и равнодушна. Прошла неделя, вторая, мы не созванивались, не писали друг другу, никакой потребности в этом у меня не возникало.
Все мы родом из детства, говорил Сент-Экзюпери. Именно тогда зарождается личность, формируются первые и самые главные ценности, на которые осознанно или неосознанно человек ориентируется всю свою жизнь.
Когда я родилась, папа, Андрей Владимирович Павловец, был молодым артистом Ленинградского ТЮЗа, мама — Татьяна Владимировна, в девичестве Кочеткова — актрисой Ленинградского театра имени Ленинского комсомола. Жили мы в самом центре Ленинграда, в огромной, метров триста, коммуналке на Загородном проспекте, свободно вмещавшей в себя, уже и не помню точно, семь или восемь семей. Хотя комнаты в квартире находились далеко друг от друга и шумные актерские компании, в которых пились вина и пелись песни, не могли сильно тревожить других обитателей нашей общины, некоторые все-таки возмущались. Однажды друзья родителей, перепутав кнопки, по ошибке позвонили соседке-кляузнице. Она открыла дверь и в ужасе отпрянула: на пороге стояли два карлика.
— Вы к кому?!
— К Павловцам, — хором ответили карлики и чинно проковыляли по длинному коридору в нашу комнату. Это были сидевшие на корточках и одетые в длинные темные плащи Андрей Ургант и Андрей Краско, решившие разыграть моих папу с мамой. Кляузница долго металась по коридору, вцепляясь в каждого проходящего мимо соседа с гневными воплями: «Совсем обнаглели! К ним теперь еще и карлики ходят! Я буду жаловаться в ЖЭК!»
Наша семья — это не только мама, папа и Питер, это еще и Астрахань. Туда каждое лето меня забирали мамины родители, Ольга Пенчковская и Владимир Кочетков. Они были провинциальными актерами. Во время войны в эвакуации в Омске играли на одной сцене со знаменитыми вахтанговцами: Рубеном Симоновым, Алексеем Диким, Николаем Охлопковым.
