Жена Ефремова: «Я стараюсь прикрыть Мишину наготу от детей и врагов в буквальном и переносном смысле»

У нас есть Надежда и Вера. А еще Борис, которого мы зовем Борьба. Знаю, они сберегут семью в целости и сохранности. Ведь Любовь мы оставили себе.

Первое в жизни интервью, которое я дала по телефону, журналисты превратили в фарс. Долго сожалела о том, что разоткровенничалась, пока на одном из концертов ВИА «Татьяна», с которым я в то время работала, не подошла незнакомая женщина и не сказала: «Спасибо вам за интервью, оно помогло мне остаться в семье, сохранить отношения с мужем».

Сейчас, когда ко мне обратились из «Коллекции Каравана историй» с просьбой рассказать о нас с Мишей, я долго думала, но все-таки решилась. На то есть причины. Во-первых, журнал выйдет аккурат в день его рождения. А во-вторых, сплетни и слухи, которые распускают обиженные люди, создают ложное, давно устаревшее впечатление о моем муже. Он достоин того, чтобы о нем думали чисто и светло. И конечно же, огромная благодарность всем тем, кто молился и молится за него! Я одна бы не осилила столь тяжкое бремя.

Возможно, когда-то Миша пил, возможно, было в нашей жизни такое страдание. Но это все далеко в прошлом. Сейчас он позволяет себе расслабиться как любой взрослый человек, имеющий трудную работу. Артистическая стезя — это не простое кривляние перед толпой. Она связана с великим эмоциональным внутренним напряжением, и публика всегда чувствует, насколько выкладывается актер, насколько точно передает заданный режиссером характер. Мишины роли разнообразны, но все, на мой взгляд, хороши. Он прекрасный актер и редко отказывается от работы еще и потому, что настоящий трудоголик. Работает на износ, обеспечивая все семьи, которые когда-либо имел. В отличие от многих считает это своим долгом. Дети, с матерями которых Миша по различным причинам разошелся, получили в наследство самого безотказного папочку на свете. Для меня загадка, почему они не трубят об этом на всех углах, не благодарят прилюдно, а рассказывают в СМИ страшилки, как страдали, пока были рядом с Ефремовым.

Не буду врать, утверждая, что я влюбилась в Мишу с первого взгляда. Мне было очень симпатично это существо с широкой душой, грустными глазами и мощным фундаментом семейных традиций. Так что принять все как есть, не стремясь прекратить разрушение внешнего и внутреннего мира этого прекрасного человека, я не могла.

В то время я была звукорежиссером на студии Андрея Борисовича Пастернака «Турне» в Центральном доме актера. Стандартный рабочий день начинался в полдень и длился около двенадцати часов без долгих обедов и перекуров. В полночь, отработав смену, мы, как правило, шли вместе с музыкантами ужинать в клуб «Маяк», располагавшийся в здании Театра Маяковского. Ели, болтали и часа в три ночи отправлялись по домам — таким был наш обычный режим. Сюда же приходили после спектаклей артисты. Я часто видела Ефремова — почти всегда навеселе. Пару раз он подсаживался за наш столик и спрашивал: