Я не занимал в коллективе Аллы никакой официальной должности. Не получал никаких денег. Все, что я делал, было моим подарком любимой девушке. Я просто давал ей советы...
Своей «фазенды» у нас не было, иногда мы ездили в гости к друзьям. Или просто выезжали на машине за город и гуляли по лесу — вдвоем с Аллой или втроем с Кристиной. И очень обрадовались, когда однажды композитор Леня Гарин и поэт Наум Олев предложили: «Ребята, по Черному морю ходит круизный пароход «Иван Франко».
Можно туда устроиться — давать концерты и заодно отдыхать в комфортабельной отдельной каюте. Ты, Саш, возьмешь пленку со своим мюзиклом «Дорогой мальчик», покажешь пассажирам кино, Алла даст два-три выступления. Так вы отдых и отработаете».
Мы согласились. Сели в поезд и двинулись в Одессу — именно там начинался круиз. На перрон вышли утром, а корабль отчаливал вечером. Было время, чтобы прогуляться по городу. Оставили вещи в камере хранения Морского вокзала, вышли на Приморский бульвар, сели на скамейку. А сами сонные, уставшие после поезда. Пугачева улеглась на лавку, положив голову мне на колени, и заснула. Я сижу и тоже дремлю.
Мимо идет экскурсия, и местный гид, такая ушлая одесситка, говорит: «Посмотрите направо — знаменитая Потемкинская лестница.
Посмотрите налево — гостиница «Лондонская». Посмотрите еще направо: видите скамейку? Таки на ней Алла Пугачева спит». Аллу было легко опознать, потому что на джинсах у нее красовался автограф, написанный фломастером: «А. Пугачева». Экскурсанты закивали, но ничуть не удивились. И правда, что тут необычного — Пугачева, как бомжиха, спит на скамейке! Видимо, она тут постоянно спит. В Одессе и не такое возможно!
Отдохнули мы немножко, есть захотели, пошли в ресторан. Как только позавтракали, подходит к нам озабоченный метрдотель:
— Здравствуйте, здравствуйте, вам у нас здесь понравилось? Вас хорошо покормили?
— Да, спасибо.
— Ой, вы знаете, у меня такая семейная драма, шо прямо не знаю...
Только вы можете спасти нашу семью от такого позора. Изя, мой младшенький сыночек, такой безобразник, я вам скажу. Бездельничает, толком не учится, не играет на скрипочке. Все нормальные еврейские дети играют на скрипочке, а он хочет играть в футбол, как какой-нибудь последний гой. Вы не можете на него повлиять, Алла? Я таки млею от ваших песенок...
— А я тут с какого боку?
— Шо вы сказали? Ой! Какой у вас голос! Даже краше, чем на пластинке! Чтоб я так жил! Видите эту улицу? Пойдете прямо, потом повернете налево, дальше направо и там — большой дом.
