Екатерина Константиновна Князева лежала на кровати. Напротив находился мужчина, он встал, когда мы с Анной Васильевной Ухиной, заведующей отделением, вошли в комнату. Это был Александр Михайлович Войтов, муж Екатерины Константиновны. Она лежала на спине. Седые короткие волосы, лицо красноватое. Инсульт, левая часть парализована. Но — разговаривает. Было у нее еще одно совершенно фантастическое обстоятельство в жизни, не связанное со здоровьем. При всем воображении не могу представить, чтобы с этим можно прожить 84 года, или, точнее, без этого.
«Я родилась в Гомельской области, в деревне Зеленая Роща». — «То есть вокруг прямо роща зеленая?» — «Да нет, так, кусточки да березки росли. А с березками вот какое дело — я майских жуков трясла. Они на березах, на зеленых листьях». — «Для чего?» — «Куры едят их». — «Как вы их собирали потом в траве?» — «Куры шли за мной да сами клевали. Я прокричу, бывало: «Цыпочки, цыпочки!» Они бегут. Куда я — туда и они. Идут, милые. Я их майскими жуками и угощу». — «Как звали вашего отца?» — «Константин Захарович Евстратов». — «Он долго прожил?» — «Нет, на войну ушел, убили». — «Как имя вашей мамы?» — «Полина Евгеньевна Евстратова». — «А мама долго прожила?» — «Нет, молодая умерла, мне было три года». — «В семье были еще дети, кроме вас?» — «Я одна была». — «С кем же вы жили?» — «С бабушкой». — «Как звали бабушку?» — «Евгения. Она тоже умерла рано». — «А как же вы?» — «Жила с тетей Любой, сестрой отца, но и она умерла». — «И никого не осталось?» — «Никого». — «Как вы существовали?» — «По чужим людям жила в деревне». — «Войну помните?» — «Помню. В нашем доме штаб немцы устроили. Когда Красная армия вошла, немцы кричали, бежали на лошадях, на повозках. Мы потом праздновали. Вся деревня собралась, самогонку пили, плясали и пели. Потом работа началась — в колхозе. Но вечерами собирались на посиделки в какой-нибудь хате. Гармошка, веселье, смех, песни и пляски. Меня просили, Катька, спой да спляши, я и давай — отплясываю да частушки пою». Екатерина Константиновна пропела: «Раньше я видала: березоньки качаются, а теперь я знаю — измена получается».
Она держалась правой рукой за висевшую руку, левая лежала неподвижно. Но вот они, странности жизни: я вдруг ощутил — есть в этой женщине какой-то шарм. Я смотрел на нее, пытаясь понять: что это? Откуда? Остаток былой мощи личности, которая уже не здесь, а где-то вне тела, в таинственной глубине бытия? Какая-то скрытая струна играет бесшумный мотив, или невидимый маячок работает и посылает сигналы, и они вызывают отклик, минуя все фильтры, которые сознание непроизвольно выставляет, потому что человек, как говорят, «лежачий».
«После колхоза куда отправились?» — «На торфе работала. Машина нарезала торф, кирпичиками. Мы их сушили, переворачивали. Потом приехали вербовщики из Москвы, я взяла и завербовалась на стройку. Цемент, раствор, кирпич таскали, что скажут, то и делали. Так всю жизнь пропахала на стройках». — «Когда вышли замуж и за кого?» — «Когда — не помню точно. Муж у меня был инженер, Игорь Андреевич Князев». — «Где познакомились?» — «В поликлинике. Я глаза лечила, и он тоже. Там встретились. Прожили мало, четыре года, он умер». — «Почему?» — «Опухоль головного мозга. Удалили, но это еще до меня было. Ему нерв глазной повредили, вот он глаза и лечил в поликлинике, где мы встретились. У меня на руках умер. Потом жила с одним, не расписываясь. Он водитель грузовика, но пил сильно, вот мы и расстались». — «В третий раз здесь вышли замуж?» — «Да». Она замолчала.
Александр Михайлович продолжил: «Нас за один стол в столовой посадили, так познакомились, два года так встречались, в 2009-м расписались, через восемь месяцев дали комнату. Неделю пожили, и у нее — инсульт». — «Судьба плохая ему выпала, — произнесла Екатерина, — я больная». — «Три года ухаживаю за ней», — сказал Александр Михайлович. В голосе я не услышал ни упрека, ни сожаления. Я обратился к Екатерине Константиновне: «Забыл вас спросить, какое у вас образование?» — «Ни одного дня не училась. Ни читать, ни писать не умею». Мне показалось, я ослышался, поэтому переспросил: «Как так? Ни писать, ни читать?» — «Я неграмотная». Я возразил: «У нас же в стране ликбез был, 100%-ная грамотность?!» — «Нет, она точно ни писать, ни читать не умеет», — подтвердил муж. Я все равно отказывался поверить: «Так вы ни одной книжки не прочитали?» Она честно ответила на этот глупейший вопрос: «Ни одной». Я никак не мог согласиться, чтобы человек мог прожить, не прочитав газетной строчки, не перевернув страницы книги, не написав ни одной буквы, и мысленно топтался на этой теме: «Жалеете о чем в жизни?» — «Жалею, что не родила, что аборт сделала, думала, что не подниму ребенка без мужа». Образование не было приоритетом. Я успокоился, вспомнил поговорку: «Дедушка много знал, да помер». Если ученье — свет, то второй, а она жила только в первом свете. «Что пожелаете людям?» — «Чтобы все жили в миру да в ладу».
Начало линии судьбы входит в замкнутую фигуру (рис. 2, линия судьбы — синий, фигура — коричневый) — ребенок остается без родителей и заботы взрослых. Под мизинцем на линии первого мужа наблюдается круговое выпячивание (опухоль мозга), линия разорвана (операция) и опускается книзу (смерть) (рис. 2, желтый, опухоль — красный). Линия второго мужа имеет вилочку (уход мужа), на ней треугольно-прямоугольное образование (пьянство) (рис. 2, розовый, фигуры — серый). Линия третьего мужа расположена высоко (рис. 2, голубой) — поздний брак.
