В Мариинском театре я станцевал практически весь репертуар и понял: хочется больше новых ролей и больше свободы. Мой уход вызвал небольшой шок, ведь я был в отличных отношениях и с дирекцией, и с наставником, и с коллегами. Казалось бы, причин нет. Но я решил: лучше сделать, чем потом жалеть, что не сделал. За три года, что служу в Михайловском, не пожалел ни разу.
— В десять лет мама привезла меня в Петербург. Помню, как мы явились в Академию русского балета имени Вагановой с большими китайскими баулами. Город, конечно, прекрасный, но я его долго не видел, сидя в интернате академии. У меня был маленький календарик, в котором зачеркивал дни, проведенные в «неволе», ожидая, когда настанут каникулы и я увижу маму с папой, бабушек, дедушек. Без них было тяжело, порой я плакал...
Денег у нас почти не было: в Киргизии тогда зарплата была в разы меньше, чем в России. Перед отъездом воспитатели сказали родителям: мол, нужно оставить детям что-то на карманные расходы. Мама вручила мне какую-то сумму... Потом узнал, что она ехала обратно в поезде с последней сотней в кармане. А путь из Петербурга в Бишкек длинный, четыре дня, еще и с пересадкой. Помню, как смотрел из окна во двор, по которому уходила мама, и сердце сжималось. Но ничего в жизни не происходит зря. Теперь стараюсь, чтобы семья ни в чем не нуждалась.
— Какие еще воспоминания остались от учебы?
— В академии мы лазили через окно в корпус к ребятам-иностранцам, и те угощали всякими деликатесами. Друг-итальянец, например, шикарно готовил пасту, японцы делали классные роллы. В общем, жили дружно. Но если честно, ни английского, ни итальянского я толком не знаю, приятель учил лишь не очень приличным словам.
— Как вообще вы увлеклись танцем?
— У родителей, Сырги и Эрика Латыповых, свой ансамбль народных танцев — самый большой в Киргизии, и я с трех лет выходил с ним на сцену. Причем папа с мамой не делали скидок: шаг влево, шаг вправо — и таких люлей получишь! Так что танцевал на уровне, по-другому бы не дали.
Вообще, у меня вся семья творческая. Дедушка Жапар музыкант, писал песни. Мама была когда-то известной певицей, и дедушка помогал ей сочинять хиты. Папина мама, бабушка Флиза, тоже прилично пела. Так что хороший слух передался мне по наследству. А мечта отправить меня учиться в Петербург возникла у папы.
— У вас ведь большая семья?
— Огромная! У мамы девять братьев и сестер. Бабушка Саткынбу имеет сорок внуков и кучу правнуков. У папы три брата, бабушка с его стороны, к сожалению, недавно умерла. Когда мы все собираемся, такой гвалт стоит! Взрослые беседуют за накрытым столом, дети носятся по дому, и это счастье!
С годами все отчетливее понимаю, что нужно чаще созваниваться с родителями, и если вдруг возникает маленькое окно в три-четыре дня, лечу в Бишкек. Обычно сразу еду к бабушке, родные режут барана, готовят шурпу, плов, манты. Когда звоню тетям и бабушке, прошу: «Меньше ешьте теста». Но это невозможно, национальная еда очень калорийная.
В Петербурге я очень скучаю по семье. Была бы моя воля, всех бы сюда перевез, планирую это сделать. Но пока не время — у родных работа, у мамы с папой ансамбль. Горжусь, что у нас в семье принято живое общение, никто часами не сидит в телефоне и компьютере. От этого отношения более искренние. Такого живого общения мне в Петербурге не хватает.