Май 1982-го, дом № 63 на Кингсвуд-роуд, в пригороде Нью-Йорка: старая женщина сидит и слушает джаз... Перед ней — полупустой стакан виски, в ее руке сигарета. Крутится заезженная виниловая пластинка, звучит мелодия, изменившая всю ее жизнь, — когда-то она пошла за ней, как гаммельнские дети за дудочкой Крысолова. На стене фотография — это она 30 лет назад, и человек со стороны ее не узнал бы: тогда старая дама была прекрасна.
Еще один глоток, и она переставляет иглу — пусть эта музыка звучит, не кончаясь, сегодня она прощается с прошлым. Алкоголь берет свое: стены комнаты расплываются, сквозь них проступает другое — забитый людьми ночной клуб, потасовка перед эстрадой.
У нее большое состояние и громкий титул — баронесса де Кенигсвартер, урожденная Ротшильд, жена французского посла в США. Еще недавно они считались самыми богатыми людьми мира. А она стоит в какой-то забегаловке и смотрит, как огромный негр метелит парня, назвавшего его «тупым торчком»: взяв обидчика за грудки, встряхнул, приподнял, подержал в воздухе пару секунд и поставил на пол.
— …Закрой рот, скотина!..
Баронесса попятилась:
—Ну и свинья этот громила!
И услышала в ответ:
— А что еще ждать от Телониуса Монка?
Панноника де Кенигсвартер не поверила своим ушам: Монк был ее любимым композитором, а у этого типа кулаки, как у вышибалы, он не похож на музыканта. Месяц назад она оставила мужа и перебралась в Нью-Йорк, только-только начала открывать для себя джазовый андерграунд, и тот ей нравился. А сегодня она встретила Монка, человека, изменившего ее судьбу, — разве это не чудо? Собрав в кулак всю свою храбрость, Панноника подошла к громиле и похлопала его по плечу:
— Оставь парня в покое. Давай лучше выпьем. Я угощаю…
Негр повернулся, снял темные очки и уставился ей в лицо большими, выпуклыми, похожими на сливы пустыми глазами. Тут баронессе де Кенигсвартер показалось, что она заглянула в бездну, у которой нет дна, и ее тянет в головокружительную, темную, сулящую гибель пустоту.
Сейчас она знает, что первый шаг к ней был сделан гораздо раньше, еще до Нью-Йорка. Началось все с мелочи, маленькой виниловой пластинки, которую ей подарил старый приятель. На ней была композиция Монка Round Midnight. Она прослушала ее, а потом переставила иглу. Пластинка крутилась полночи — мелодия ее заворожила. После очередной ссоры муж разбил пластинку, и она решила, что нынешняя жизнь никуда не годится и ее надо менять.
Женщина затягивается сигаретой, трет виски, и морок рассеивается. Она встретилась с Монком 30 лет назад, а теперь на дворе февраль 1982-го, и Телониуса больше нет. Нынешним утром Панноника стояла возле церкви и смотрела, как подъезжают машины: друзья и поклонники Монка собирались, чтобы проводить его в последний путь. Во время отпевания она разрыдалась и выбежала из церкви: ей не хотелось, чтобы люди видели ее слезы. Когда все закончилось, на церковном пороге появились знаменитости: великий трубач Майлз Дэвис, гениальный аранжировщик Диззи Гиллеспи, вокалист Билли Экстайн, старые соратники Монка. На похороны Телониуса собрались чуть ли не все джазмены Нью-Йорка, гребущие деньги лопатой звезды и те, кто ничего не добился, вышедшие в тираж и новички. Дэвис обнимал за плечи невысокую хрупкую женщину, и у Панноники непроизвольно сжались губы. Перед ней Нелли Монк, законная вдова Телониуса и ее давняя соперница. Всю жизнь он разрывался между ними, и только под самый конец, несколько лет назад, ей удалось увести его из семьи. Это стало достойным завершением катастрофы, в которую она превратила свою жизнь, — Панноника, как тот сказочный принц, долгие годы искала замок, где спит зачарованная принцесса, а когда нашла, оказалось, что красавица давно превратилась в жабу и не желает расколдовываться.