Он ответил, как всегда, спокойно-односложно:
— Конечно.
Люба нашла себе нового мужа, мы договорились, что я не буду претендовать на общение с Леней, пока ему не исполнится четырнадцать. К счастью, младший сын на меня зла не затаил. И Валентина за несколько лет до смерти с ним познакомилась, мы даже праздники отмечали вместе. А вот Виктор с Леней никогда не общались. Старший сын узнал о существовании брата, но встретиться с ним не успел — погиб.
Когда мы с Валей разводились, квартиру пришлось разменять. Мне досталась комната в коммуналке, бывшая жена с сыном переехали в «однушку», а после смерти Валиного отца съехались с ее матерью и сестрой в трехкомнатную квартиру. Туда я несолоно хлебавши и вернулся.
Если в начальных классах Витя учился хорошо, то став старше, скатился на тройки. Валентина не обращала на это внимания: «Ничего, выправится!» Уже тогда, в художественной школе, Витька с друзьями пытались создать свою первую группу. Болтались при этом в нашей густонаселенной квартире, где сын занимал проходную комнату. Бабка с Верой тихо пили у себя за закрытой дверью, мы с Валей пропадали на работе или на рыбалке, куда ездили почти каждые выходные, — гоп-компании было где развернуться.
Как-то возвращаемся, а из ванной раздается жуткий вой. Что случилось?! Оказывается, Витька пытается петь! И стесняется так, что даже в ванной закрылся. Страшно переживал, что голос стал ломаться. «Почему у меня голос как у девчонки? Когда это кончится?» — впадал он в отчаяние, но бубнеж из ванной не прекращался.
В другой раз летом мы с Валентиной уехали на юг. Оставили сыну около ста рублей в расчете, чтобы в день тратил по трешке. Так он тут же пошел в магазин и купил себе настоящую взрослую гитару, а оставшиеся дни сидел на голодном пайке.
Нам с матерью казалось, что музыка — это баловство, которое только отвлекает сына от призвания художника. Валентина была на седьмом небе, когда Витьку без всякого блата приняли в престижное Художественное училище имени Валентина Серова на оформительское отделение. Но портреты Джима Моррисона и Джона Леннона он рисовал с куда большим пылом, чем натюрморты. Начались прогулы, пересдачи, и уже через год его отчислили. Валя сохраняла спокойствие: «Не хочет учиться — не надо. Пусть найдет, к чему лежит душа». Кстати, сын так и не оставил живопись, у меня хранятся его картины, которые он нарисовал уже будучи известным.
Искал себя Витька с пятнадцати до восемнадцати лет. Все сыну тогда было неинтересно, отовсюду уходил. Мать устроила на завод — бросил, поступил в ПТУ на резчика по дереву — учился плохо, даже диплома не получил, вышел со справкой. Попав по распределению в реставрационную мастерскую Екатерининского дворца в Пушкине, продержался там всего два месяца.