Свободных мест, конечно, уже не было, но я решила: посажу Лаврову на свое, а меня куда-нибудь пристроят. Встретив Татьяну у театра, предложила заглянуть к Дине — знала, что Шварц обожает Лаврову как актрису. Заглянули, я их познакомила. Завтруппой Валериан Иванович Михайлов — милейший интеллигентнейший старичок — тут же выставил бутылочку. Мы так увлеклись беседой под коньячок, что едва не опоздали к началу прогона. Вернувшись после спектакля в гостиницу, зависли вдвоем в номере Тани до утра. Говорили обо всем на свете, хохотали. Я смотрела на нее и думала: «Ну и где высокомерие, которым меня пугали? Где капризы, взбалмошность?»
К концу гастролей так сдружились, что и в Москве не сразу решились расстаться. На вокзале Татьяна предложила: «Поедем ко мне. Посмотришь, какой я ремонт сделала». По дороге купили цимлянское, какой-то закуски. В квартире на Кутузовском Татьяна с особой гордостью продемонстрировала белоснежные стены:
— Представляешь, еле удалось нужную краску достать — чтоб не цвета молока, не с оттенком слоновой кости. Зато сейчас смотрю — и радуюсь.
Сели за стол, Таня спрашивает:
— Ты умеешь открывать шампанское?
— Нет. А ты?
— Тоже.
Первый опыт обернулся тем, что ярко-красное цимлянское оказалось на стене. Конечно, Татьяна расстроилась, но увидев мое растерянное лицо, махнула рукой:
— Не переживай. Я это пятно картинами закрою.
Живопись до сих пор его маскирует — Володя, который, освоив еще и профессию дизайнера, разработал сотни интерьеров для заказчиков, никак не может решиться изменить что-то в маминой квартире.
Спустя год после нашего знакомства Татьяна ушла из «Современника», где семнадцать лет была примой. О причинах ее разрыва с театром порассказано и понаписано много всякого. Однажды читала даже, что конфликт случился из-за того, что худрук вознамерилась отдать роли Татьяны недавно пришедшей в труппу Марине Нееловой. Ерунда! Просто случилось недоразумение, разрешить которое Лавровой и Волчек помешала гордость.