Я сама себе иногда завидую. О таком муже, как Слава, мечтает множество женщин, а он достался мне. Сорок шесть лет — испытание для любого брака, и наш не исключение. Мы оба — с характером, случается, ссоримся, тогда Говорухин бросает: «Не понимаю, чем ты меня опутала?!»
«Не обещайте деве юной любови вечной на земле...»
Булат Окуджава
Сказанные в запале слова особенно больно было слышать пару лет назад, когда сразу от нескольких моих приятельниц прямо перед Новым годом ушли мужья.
Каждая приходила поплакаться, и я приняла их истории близко к сердцу. Помню, отказывалась даже устраивать новогоднее застолье, в такую депрессию они меня вогнали. А потом опомнилась: мы-то здесь при чем? Разве мой муж заслужил такое отношение? Конечно, за почти полувековой срок наши чувства изменились. Но любовь-то никуда не делась. Мы стали родными людьми, а это стоит, может быть, дороже тех африканских страстей, которые были в начале...
На Одесскую киностудию я пришла в семнадцать. Отец был художником-декоратором и устроил меня после школы на работу в монтажный цех. По основной своей профессии папа был летчиком, но заболел, перенес инфаркт, ему пришлось демобилизоваться.
Родители решили обосноваться в Одессе, папа своими руками построил домик у моря. Он вообще все умел, за что его ценили на студии.
Мама большую часть жизни моталась с мужем по гарнизонам и воспитывала нас с сестрой. Работать пошла лишь в Одессе — костюмером в Театр оперетты.
В школе вокруг меня крутилось множество поклонников, я со всеми дружила, была девушкой компанейской, лихо отплясывала вошедший тогда в моду рок-н-ролл. А старшая сестра Надя любила сидеть дома, она научилась шить и мастерила для меня умопомрачительные наряды. Сошьет что-нибудь необычное и отправляет сестру в обновке на очередную вечеринку.
Мы страшно удивились, когда наша тихая Надя попросила маму принести ей из театра трико: «Я завтра иду в филармонию, попробую устроиться в коллектив Романа Карцева и Михаила Жванецкого». И ведь прошла кастинг, попала в танцевальную группу и стала ездить на гастроли. Надя вышла замуж за пианиста Сережу из их ансамбля и уехала с ним в Питер. Сережа был человеком талантливым, но пьющим, рано ушел из жизни. Сестру взяли манекенщицей в Ленинградский дом моделей, в свое время Надежда Моисеева была очень известной моделью. Потом Надя устроила и свою личную судьбу, вышла замуж за очаровательного инженера Юру. Он руководил лабораторией в каком-то НИИ, а по вечерам играл в джазовом ансамбле Давида Голощекина. У них родилась дочка Наташа, моя любимая племянница.