«Постоянно играть хороших парней можно, если ты сам отчаянно недоволен тем, что из себя представляешь в жизни. Если же ты нормальный человек, не сделавший ничего дурного, то как раз самое прикольное — возможность безопасно исследовать темные закоулки собственной души», — считает Роберт Пэттинсон.
Недавно 29-летняя Кристен Стюарт, чей роман с Робертом Пэттинсоном на протяжении четырех лет был главным источником слухов и сплетен, сделала сенсационное признание. Кристен, расставшаяся с Робертом уже семь лет тому назад, сообщила ведущему популярного телешоу, что Роберт был ее первой любовью и она собиралась за него замуж. Как известно, голубки расстались из-за скандальной измены Стюарт с режиссером фильма «Белоснежка и охотник» Рупертом Сандерсом. Близкие к Пэттинсону люди подтвердили, что «он был без ума от Кристен, планировал жить вместе с ней, и через год-полтора, действительно, они бы поженились». Увы, чудесный план, так бы порадовавший фанатов героев «Сумерек» Беллы и Эдварда, провалился... Но, по крайней мере, поклонники обеих звезд наконец-то узнали, что происходило на самом деле между Кристен и Робертом. Ведь дождаться от них признаний в то время было совершенно нереально — приходилось бесконечно гадать и довольствоваться домыслами.
С тех пор прошло много времени, страсти утихли. Роберт был помолвлен и собирался жениться на британской певице FKA twigs. Но в 2017 году пара рассталась. Последней подружкой актера является модель Сьюки Уотерхаус, одна из бывших возлюбленных Брэдли Купера. Насколько эти отношения серьезные, покажет только время.
Одно неизменно: Роберт Пэттинсон не перестает быть популярнейшим персонажем медийного и интернет-пространства с тех самых пор, как сыграл своего харизматичного вампира в пяти фильмах «Сумерки» (франшиза заработала 3,3 миллиарда долларов, а слава Пэттинсона в то время очевидно не уступала популярности Лео Ди Каприо в период его расцвета — как самого желанного юноши на свете). Но британский актер, известный еще и своим оригинальным чувством юмора, сумел за эти годы доказать, что способен на куда большее, чем быть «магнитом» для девичьих сердец.
Когда в 2012 году вампирская сага закончилась, Пэттинсон сделал резкий разворот в карьере. Он категорически отказывался от любых проектов, даже отдаленно напоминавших блокбастеры. И сумел завоевать доверие артхаусных режиссеров. Дэвид Кроненберг — «Звездная карта», «Космополис»; Джеймс Грэй — «Затерянный город Z»; Фрэнсис Лоуренс — «Воды слонам!»; братья Сэфди — «Хорошее время»; Клер Дени — «Высшее общество»; Дэвид Мишо — «Ровер», «Король». Иными словами, Роберт стал завсегдатаем престижных кинофестивалей, собирающих аудиторию, резко отличающуюся от той, что фанатеет от «Сумерек». Этим летом Пэттинсон снимался в Эстонии в фильме культового режиссера Кристофера Нолана «Довод», а зимой приступает к съемкам самого громкого проекта в своей жизни. Он — неожиданно для всех — получил роль... Бэтмена! Едва ли не самого главного и любимого супергероя из комиксов. Кто бы мог такое представить...
— Роберт, надо понимать, что вы страшно счастливы, заполучив такой лакомый кусок — роль, которую до вас играли Майкл Китон, Вэл Килмер, Джордж Клуни, Бен Эффлек, Кристиан Бэйл и другие звезды?
— Да, и я был чертовски зол, когда эта информация просочилась в социальные сети еще до того, как я был утвержден! Мы с моей командой находились в этот момент на Каннском фестивале и сильно запаниковали. Ведь я даже не успел пройти пробы, не говоря уж о том, чтобы померить костюм Бэтмена. Самое неприятное, что большие боссы на студии могли подумать, будто я сам организовал утечку, и тогда не видать мне этой роли как своих ушей.
— А вас самого не смутила весьма неоднозначная реакция в этих самых соцсетях на выбор, сделанный студией? Даже сбор подписей виртуальный начался — против вашей кандидатуры...
— «Это разрушит все мои детские мечты и вообще все мое детство!» — да, примерно такие были комментарии. Но если честно, я не сильно удивился. Ожидал гораздо больше злобы и агрессии в свой адрес. Может, я просто привык к оскорблениям после «Сумерек»? Да и в конце концов, никто на сей раз не угрожал меня убить, что, согласитесь, большой плюс. А в принципе, мне кажется, гораздо интереснее слыть как раз этаким аутсайдером, темной лошадкой, жертвой несправедливости. По-моему, гораздо веселее приступать к такой работе в подобном качестве. Когда от тебя не ждут ничего хорошего, а ровно наоборот. (Смеется.)
В общем, когда позвонил Мэтт Ривз (режиссер нового фильма о Бэтмене. — Прим. ред.), я почувствовал невероятное облегчение. Это случилось в мой первый съемочный день у Кристофера Нолана в фильме «Довод». Такое странное совпадение, ведь именно Нолан возродил к жизни Бэтмена в своей трилогии. Ну и я, конечно, с того дня не отставал от Кристофера с вопросами, что мне сделать, чтобы костюмчик летучей мыши на мне лучше сидел! (Смеется.) Кстати, в детстве у меня был такой костюм. Но если я скажу, при каких обстоятельствах его надевал, боюсь, меня подвергнут еще большему остракизму! Вот когда удачно сыграю, тогда, может, и открою тайну. (Смеется.)
— После саги «Сумерки» вы пытались уйти в тень, категорически не хотели снова оказываться в самом центре урагана под названием «популярность». Что изменилось?
— С «Сумерками» произошла странная история. Никто вообще-то не думал не гадал, что это кино вызовет такой сумасшедший резонанс. В первоисточнике все было очень романтично, но не так, как в классических мелодрамах. «Сумерки» — о том, как один парень полюбил девушку, хочет быть с ней и в то же время хочет ее съесть. (Смеется.) Ну не съесть, ладно, выпить ее кровь. И для меня было удивительно, как из очередного полутриллера-полумелодрамы выросло такое «чудовище». Огромное и вызвавшее просто бешеную реакцию у публики.
Так вот, никаких специальных решений сниматься с тех пор только в малобюджетных авторских картинах я не принимал. Я делал ровно то, что мне с самого начала было интересно. Вот скажите, разве, к примеру, «Дюнкерк» того же Кристофера Нолана не артхаусное кино? По-моему, да. Потому что только Крис умеет снять фильм за сотню миллионов долларов таким образом, что это не будет выглядеть как типичный студийный блокбастер. Если бы я получил роль Бэтмена несколько лет тому назад, я, наверное, сильно бы нервничал. Но сейчас я почти спокоен. В конце концов, у меня есть еще время для панических атак — прежде чем начнется работа.
— В общем, вы не боитесь опять стать предметом обожания и скрываться от поклонниц, пробираясь через черный ход в сопровождении охранников?
— Нет. Я уже старый и скучный. И мускулы у меня бывают всего лишь пару недель в году. (Смеется.)
— Про вас рассказывают, что у вас даже дома нет, живете либо в трейлере на съемочной площадке, либо в отелях...
— Я существую между Лос-Анджелесом и Лондоном. И мне кажется почему-то, что если я стану возвращаться всякий раз в свой дом, то в какой-то момент не обнаружу его на месте — он исчезнет, смоется от меня за это время куда-нибудь. (Смеется.) К чему постоянный дом при таком раскладе? Я и правда люблю работать и не люблю просто путешествовать — для развлечения. Знаете, я с большим трепетом и уважением отношусь ко всем своим коллегам, кто работает над производством фильмов. Известно, что в Лос-Анджелесе все так или иначе помешаны на кино. И вот лично я ничего в этом смешного не вижу. Поэтому, когда таксист мне начинает рассказывать, какое бы он снял кино, я всегда внимательно слушаю. Я ведь приезжаю в Лос-Анджелес не для того, чтобы потусоваться на очередной вечеринке или обсудить, как трудно заказать столик в новом модном ресторане. Я здесь потому, что люблю кино. Так же, как и этот водитель.
— Ну, вы много историй рассказали за последние годы. Например, одна из последних — в фильме «Маяк»... Очень интересная работа ваша на пару с Уиллемом Дэфо. Как два смотрителя заброшенного маяка постепенно, каждый по-своему, сходят с ума...
— Я давно хотел поработать с Робертом Эггерсом, режиссером «Ведьмы» — отличный ужастик! И сам предложил Эггерсу что-нибудь для меня сочинить. Он выполнил просьбу. Но тот сюжет показался мне недостаточно эксцентричным. (Смеется.) И вот я дождался «Маяка». И тут оторвался по полной. Начитался всяких макабрических историй о людях, которые смотрели за маяками в самые разные исторические времена. С ними всегда происходило что-нибудь, оказывается. Бороду себе отрастил. И живот. Правда, все почему-то думали, что борода у меня ненастоящая... (Улыбается.) А я говорю: «Да вы попробуйте, дергайте сильнее!»
— Справедливо было бы сказать, что вы как огня боитесь ролей героя-любовника и поэтому беретесь за эксцентричных персонажей?
— Мне всегда почему-то казалось, что постоянно играть хороших парней можно по единственной причине — если ты сам отчаянно недоволен тем, что из себя представляешь в своей реальной жизни. Если же ты нормальный человек, не сделавший ничего дурного или постыдного, то как раз самое прикольное — возможность безопасно исследовать темные закоулки собственной души. Разве нет? По-моему, не я первый это сказал. (Смеется.)
— И при этом вы взялись за Бэтмена. А раньше с огромным скепсисом относились к ролям супергероев...
— Но Бэтмен не супергерой. Он сложный персонаж. И я по-прежнему уверен, что не смог бы сыграть настоящего героя и тем более супергероя. В этом всегда будет что-то немного фальшивое и противоестественное. Возможно, потому, что у меня один глаз меньше другого! (Смеется.)
— Вы еще недавно заявили, что актеры используют систему Станиславского лишь в тех случаях, когда играют мерзавцев. Смело...
— Да, я так считаю. (Смеется.) Знаете, почти на каждой съемочной площадке в первые несколько дней я испытываю непреодолимое желание сказать режиссеру, что я ни черта не понимаю и не знаю, что мне надо делать. Что-то подсказывает мне, что на большом студийном проекте мои слова вряд ли вызовут восторг. Но я надеюсь, что никогда не стану актером, который просто использует какие-то инструменты из своего богатого набора. Я действительно, как бы странно это ни звучало, снимаюсь в кино потому, что буквально не знаю, как стану рассказывать ту или иную историю. Но нельзя научиться плавать, не нахлебавшись воды.
— Скоро Новый год, какие у вас самые светлые воспоминания об этом празднике?
— Мне было лет восемнадцать или девятнадцать. И в полночь мы пошли купаться компанией в океане. Было очень-очень холодно, и один наш товарищ потерялся. Мы пошли его искать по всему острову и обнаружили спящим в воде. Он думал, что принимает ванну. Естественно, у него было жуткое переохлаждение. Так вот встретили Новый год...
— М-да, невеселая история. И все же, есть какие-то ритуалы у вас в эту ночь?
— Все друзья, с кем я рос, разъехались, разлетелись по миру. И нам всем приходится прилагать поистине титанические усилия, чтобы встретиться. Обычно мы стараемся это осуществить как раз на Новый год. Единственный день в году, когда я вижу своих друзей всех вместе одновременно.
— Все-таки, надо признаться, вы весьма любопытный человек. Недаром о вашем своеобразном стиле общения и чувстве юмора ходят настоящие легенды...
— Наверное, вы имеете в виду дурацкую историю, когда в 2011 году меня пригласили на утреннее телешоу по случаю выхода фильма «Воды слонам!», о цирке. Ведущий пытался выжать из меня историю, связанную с цирком. Я рассказал, что первый и последний раз был там в детстве и во время выступления погиб один из клоунов. Взорвался в своей игрушечной машинке. И как, мол, это было ужасно, и мои родители вместе со мной бежали, и все такое. Кстати, шоу это выходило в семь утра. И ведущий был, конечно, не очень рад моей истории. Для семи утра перебор. Я признался, что все это выдумал, только через неделю или позже.
Когда в другом телешоу меня попросили рассказать, как это происшествие отразилось на моей детской психике. Зачем я все это придумал, до сих пор толком не понимаю. Никаких интересных историй, связанных с цирком, у меня не было, вот и сочинил на ходу. Конечно, меня этим до сих пор попрекают... Обвиняют в инфантильности, в желании поиздеваться над публикой и все в таком духе. (Пожимает плечами.) И знаете что, в последнее время я стал легче относиться к своей работе. Ведь кино призвано развлекать, разве нет? И если так к нему и относиться, процесс становится гораздо приятнее. Смех, старый добрый смех все способен изменить к лучшему.
