Наталья Селезнева о работе с Леонидом Гайдаем и о съемках в «Кабачке «13 стульев»

Откровенное интервью актрисы.
Екатерина Рождественская
|
07 Апреля 2016
Наталья Селезнева с Леонидом Гайдаем
С Леонидом Гайдаем на съемках фильма «Иван Васильевич меняет профессию». 1973 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

«Барто приезжала на съемки, смотрела материал и приглашала меня, семилетнюю, в гости в свой номер. Однажды она при мне стала набирать номер: «Приемная Сталина? Это говорит Барто. Можно мне переговорить с Иосифом Виссарионовичем? Спасибо». Подождала, пока ее соединят, и продолжила: «Иосиф Виссарионович, это Агния Львовна, я сейчас в Ленинграде», — рассказывает Наталья Селезнева Екатерине Рождественской.

Наталья: Знаешь, мне до сих пор трудно привыкнуть к названиям улиц Дмитровка, Петровский переулок... Для меня это улицы Пушкинская и Москвина — места моего детства. Мы жили в знаменитых бахрушинских домах, в двухэтажном флигеле. К тому времени, когда я родилась, — уже в коммуналке. Хотя в 20-х годах флигель принадлежал только двум семьям — нам и семье Мейерхольда, с которой моя мама и тетя очень дружили. У нас имелись и огромная кухня, метров тридцать, и чулан для хранения дров, и ванная, которая топилась этими дровами, — наша семья была зажиточной. В нашем же дворе жил Есенин у своего друга Мариенгофа. Им, видимо, нечем было топить буржуйку — мама рассказывала, что они все время отрывали доски от штакетника. А потом настали другие времена, и у нас в квартире началось «уплотнение». Нам на всех выгородили четыре небольшие комнаты: две тетке с мужем и две моим родителям. В остальные заселились посторонние люди. В том числе и в ванную.

Екатерина: В ванную? Как это?

Наталья: Она была большая, с окном и предбанником... А потом, в 45-м, родилась я и росла, не представляя, что в квартире может быть душ или ванна. Раз в неделю мы просто ходили в Сандуновские бани.

Екатерина: Кошмар какой-то.

Наталья: Нет, не кошмар. Сандуновские бани были прекрасные. Например, там продавался «Дюшес» — грушевая газировка в стеклянной бутылке. Откроешь — и море пены. На входе сидели огромные тетки в белых халатах — и выдавали крахмальные простыни. Когда денег не было, мы шли за 30 копеек во второй разряд. Там были шайки, прекрасный запах мочала и дешевого мыла... А когда у мамы заводились денежки, шли в высший разряд.

Екатерина: А какая разница?

Наталья: В высшем потолки расписаны амурами, золотые колонны, бассейн, банщица, которая тебя моет. И еще ходили там тетки роскошные, белотелые.

Екатерина: Кустодиевские?

Наталья: Абсолютно кустодиевские, с волосами до попы. После бани была обязательная процедура — массаж. Помню этот особый хлопающий звук. Я занавесочку так приоткрою и смотрю: лежит это белое тело, и по нему массажистка лупит. Я все недоумевала, как они это терпят, зачем, им же больно. Нет, Сандуновские бани — это часть моей жизни, причем прекрасная часть. Меня до сих пор туда тянет. И, как приспичит, я все бросаю и лечу в Сандуны...

Екатерина: А я никогда в бане не была вообще. Один раз только заглянула — это была баня по-черному в Карелии. И как-то мне показалось там холодно, противно, грязно...

Наталья Селезнева
Наталья Селезнева 1950-е гг.
Фото: EAST NEWS

Наталья: Нет, что ты, в бане все для человека. Ты сходи в Сандуны. Только в высший разряд — я на­деюсь, ты потянешь. Там до сих пор, еще со времен купца Сандунова, остались мраморные ванны.

Екатерина: Ну, схожу, может быть. Но давайте еще про вашу семью...

Наталья: У нас все были фанатичные театралы. Бабушка дружила с мхатовской актрисой Анастасией Зуевой. И Анастасия Платоновна приносила приглашения в театр, и тетка с матерью бегали на все спектакли. А вот меня в первый раз в театр сводили не­удачно. Это была «Синяя птица». Весь этот символизм, дети вереницей, душа сахара, душа воды... Меня тетка вывела зареванную, настолько мне не понравилось.

Екатерина: Но у меня такое же было ощущение от «Синей птицы»! Для детей это не подходит...

Наталья: В наших же домах жила актриса Ба­банова Мария Ивановна. И перед спектаклем она гуляла по палисаднику с собаками. А нам после «уплотнения» остался роскошный огромный балкон. Тетка Женя всякий раз тащила меня на балкон смотреть на Марию Ивановну, как та гуляет с двумя лайками. Насколько я понимаю, кроме этих лаек у Бабановой никого не было: муж оставил ее, совершив какое-то страшное предательство, и она ушла в затвор. Для нее существовал только театр и ее собаки. Бабанова была старой, и лайки были старые, страшные. Ярко-желтые. Видимо, оттого, что они все время лежали на паркетном полу, который полотеры тогда натирали ярко-желтой мастикой. Ушанка на голове у Бабановой была такого же цвета, и я все гадала, не из собак ли она... А из-под ушанки выбивались выбеленные локоны. Мария Ивановна не меняла прическу с молодости. Мы все привыкаем к тому, что нам когда-то очень шло. Сейчас я и себя на этом ловлю, и подруг: как подводили глаза, так и подводят, как начесывали затылок, так и начесывают, хотя это уже выглядит смешно. И я мучаю «пани Зосю» Вальку Шарыкину — я ее очень люблю, нас с ней 15 лет связывал «Кабачок «13 стульев». Говорю: «Валя, блин, когда ты пострижешься, эти начесы уберешь?» Она меня не слышит или не понимает.

Екатерина: Видимо, она сама себя так лучше чувствует. Ведь главное, чтобы ей было комфортно.

Наталья: Ей комфортно. Но мне, человеку, который ее любит, некомфортно это видеть! Я хочу, чтобы она соответствовала времени. Но мы остановились на Марии Ивановне Бабановой. Для моей тетки она была живая легенда, кумир. Женя рассказывала, как Бабанова играла у Мейерхольда китайчонка, и когда этот мальчик-китайчонок вешался от невыносимой жизни, то болтались бабановские маленькие трогательные ножки, и зал рыдал. Но я видела перед собой непонятную, нелепо одетую старую женщину. Так было, пока тетка не потащила меня в кинотеатр на свою Бабанову.

Это оказался мульт­фильм «Сказка о рыбаке и рыбке», где Бабанова озвучивала рыбку. И я впервые услышала голос Марии Ивановны — ласкающий, завораживающий, волшебный. Теперь-то я понимаю, вся Бабанова для моей тетки состояла из этого голоса и таланта, а старой женщины с белыми паклями она просто не видела. Мультфильм меня потряс. Произошло чудо: я полюбила Пушкина. Мне было пять с половиной. И с тех пор Пушкин — это мое все. У меня есть суворинское издание — полное собрание сочинений к 50-летию со дня смерти Пушкина. Выпущенное таким маленьким тиражом, что даже не досталось Чехову. Помню день, когда я его купила. Я как раз получила стипендию — 28 рублей. И почему-то пошла из Щукинского училища домой не привычной дорогой, а по улице Горького (теперь это Тверская). Завернула в проезд Художественного театра (Камергерский переулок), а там — букинистический магазин, и стоят томики в углу, написано: «Пушкин. 28 рублей». Стоили бы они 29 рублей, я бы не смогла купить. А так как раз хватило.

Валентина Шарыкина, Ёла Санько и Наталья Селезнева в программе «Кабачок «13 стульев»
«Это сегодня сериалы идут по всем каналам. А тогда «Кабачок» был единственный. И для нас это была не такая уж легкая работа: почти каждый день или репетиция, или съемка. Так продолжалось 15 лет» Валентина Шарыкина, Ёла Санько и Наталья Селезнева в программе «Кабачок «13 стульев». 1974 г.
Фото: Виталий Созинов /Фотохроника ТАСС

Теперь это собрание сочинений поедет в Санкт-Петербург, на Мойку, 12, в музей-квартиру Пушкина. Там уже есть мой дорожный туалетный столик пушкинских времен — такие брали с собой в карету. А вскоре на Мойку отправится и большой туалетный стол, для комнаты Натальи Николаевны. А то у них там стоит что-то совсем дешевое, для девушек из самых бедных дворянских семей. Первая красавица Петербурга за такой не села бы. Просто в лихие 90-е в музее на Мойке многое растащили, и теперь надо восстанавливать. Смотри, как мне свою книгу подписала Седова Галина Михайловна — исследовательница творчества Пушкина и вот уже больше 25 лет как хранительница его музея-квартиры на Мойке, 12.

Екатерина: «Наталье Игоревне, другу бесценному музея на Мойке, 12. От благодарного автора». Наташечка, какая молодец, уважаю вас еще больше.

Наталья: «Друг бесценный» — знаешь, откуда это? Когда Пушкина сослали в Михайловское под отцовский надзор, первый, кто к нему приехал, был его лицейский друг Пущин. И сначала Пушкин, еще не понимавший, кто едет, услышал колокольчик — была зима, вьюга... И вот он написал это свое знаменитое «Мой первый друг, мой друг бесценный!» Поэзия для меня — выше всего на свете. Знаешь, я же ходила на вечера в Политехнический, ни одного не пропускала. Но больше всех там нравился твой папа. И твоя мама. В ней такая была притягательная сила, в одних глазах... И Роберт Иванович, я так понимаю, в них влюбился без оглядки, раз и навсегда...

Екатерина: Так и было. За мамой ухаживали одновременно папа и Евтушенко...

Наталья: Ничего себе! Она между ними выбирала?

Екатерина: Она как-то сразу выбрала. И правильно выбрала, потому что для Евтушенко она была бы первой женой, а для отца единственной.

Наталья: Как точно сказано. Твой папа написал ей: «Ты — мое второе крыло. Может — самое главное». Люблю это стихотворение. А до нее папа был женат?

Екатерина: Был, несколько дней. И кстати, его мать — баба Вера — хотела, чтобы та женой была. А мама ей казалась слишком легковесной.

Наталья: Слушай, а у мамули твоей хватало ума и выдержки с мамой Роберта Ивановича не ссориться?

Екатерина: Хватало, конечно, хотя это было сложно. Баба Вера ревновала безумно.

Наталья: Папу твоего что ревновать? Он многим людям принадлежал. Одних друзей у него сколько!

Екатерина: У отца было немного друзей. Конечно, к нему все тянулись, но... Вот с кем он действительно дружил, так это с архитектором Вовой Резвиным и литовским графиком Стасисом Красаускасом.

Наталья: А Евтушенко? Вознесенский?

Екатерина: Нет, не такие простые там отношения. Но я вот что хотела спросить. С поэзией — понятно. А театр-то вы когда полюбили? Вы же работаете в театре всю жизнь, значит, полюбили, несмотря на «Синюю птицу»...

Наталья: Мое отвращение к театру продлилось до тех пор, пока мы с теткой года через два-три не пошли на утренний спектакль «Дворянское гнездо». И вот открылся занавес, запахло клеем, которым клеят декорации. Примешивался и запах грима, пудры и одеколона, с помощью которого отклеивают бороды, усы. Это специфический запах театра, который я сразу полюбила. А потом из темноты стал проступать рассвет, высветил очертания веранды, колонн... Непередаваемое чувство: видишь на первом плане усадьбу, а в перспективе — деревья, небо и этот рассвет. Он заполнил всю сцену... Все, я влюбилась в театр. Стала театралкой, как мама и тетя Женя.

Наталья Селезнева
«Единственное, о чем я жалею, — что не фиксировала каждую минуту юности. Не записывала: вот я проснулась, я молода и хороша собой, а сейчас надену туфли и единственное платье и полечу в училище» В фильме «Иван Васильевич меняет профессию»

Екатерина: Они сами кем работали?

Наталья: Они обе были художницами по росписи ткани. А папа — фотожурналистом, довольно известным. Заведовал отделом «Искусство фотографии» в журнале «Советское фото», написал много пособий. Он был очень хорошим человеком: дворянин, интеллигент, из прекрасной семьи, но у него была известная русская слабость. И из-за этого у меня с ним отношения были прохладные. Зато я любила тетку и обожала маму. Она вынуждена была работать как сумасшедшая, потому что бабушку парализовало. Чтобы за ней ухаживать, мама нашла одну женщину, которая тоже с нами жила, в наших двух комнатах. Тогда ведь ни памперсов не было, ничего... А бабушка, кандидат биологических наук, не хотела такой жизни и показывала пальцем на полочку. Мол, дайте яд. Так четыре года она лежала. И мама билась, набирала немыслимое количество заказов…

В основном это были флаги союзных республик на шелке. Я помню все флаги: и армянский, и грузинский, и белорусский. Самым трудным был белорусский. И все это делалось дома... А вечером приходил папа, и мама его тихо спрашивала: «Игорь, ты опять выпил?» Мама для меня была — все. Я, когда с фильмом «Иван Васильевич...» стала ездить за границу (а его купили 32 страны), кому подарки там покупала на свои жалкие суточные? Только маме. А когда я снималась в фильме «Операция «Ы»...» в Одессе... Гайдай любил уезжать на юг снимать. Чуть что говорил: «Так, здесь мы уже не снимем, уже туман, снег, листьев нет, едем в Ялту. Или в Одессу». И вот в Одессе нам выдали зарплату, и гримерша говорит: «Поехали на барахолку». Там в порту моряки продавали привезенное из-за границы. И я купила маме мохеровую кофту и два куска импортного мыла. И она все покупала мне.

Она даже могла пойти в ломбард, отнести фамильное столовое серебро и купить мне у спекулянтки дорогущее платье. Французское, из малиновой тафты. Широченная юбка, узкая талия и безумно красивый стоячий воротник, как у Марии Стюарт. Это платье не вписывалось в нашу жизнь. Я ходила в школу в резиновых ботах, и у меня было две пары носков, на которые я эти боты надевала. Даже зимой, потому что сапог не было. Зато было это платье. А где-то в 16 лет я пошла на танцы. У меня уже появились фирменные туфли: 20 рублей стоили, черные, на тоненькой шпилечке. И в танце эта шпилька попала под эту юбку широченную и разрезала ее.

Екатерина: Подумаешь, можно было зашить.

Наталья: Потом зашили, конечно. Но в тот момент казалось — катастрофа. Но дело не в этом. Это платье было каким-то абсурдом. В нашей-то коммуналке, где на кухню страшно войти. Помню, у нас была железная раковина, где мы посуду мыли. А сосед дядя Миша приходил с завода — и хряк в эту раковину ногу свою 45-го размера.

Екатерина: Ну да, реалии...

Наталья: Эти соседи появились у нас не сразу. А когда тетя Женя с мужем — дядей Симой, которого я обожала почти так же, как саму тетку, переехали в отдельную квартиру на «Автозаводской»... Дядя Сима служил начальником цеха на «шарикоподшипнике» и стоял в очереди на квартиру — и наконец дождался. При переезде свои комнаты они с теткой сдали заводу ЗИЛ. Беда в том, кому достались эти две комнаты: к нам заселили двух Шариковых…

Наталья Селезнева с Александром Демьяненко
«Фильм «Операция «Ы»...» снимался в Одессе. Нам выдали зарплату, и гримерша сказала: «Поехали на барахолку». Там в порту моряки продавали привезенное из-за границы. Я купила маме мохеровую кофту и импортное мыло» С Александром Демьяненко в фильме «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». 1965 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

Екатерина: Подшипниковых?

Наталья: Нет, просто Шариковых, на подшипники тетя Нюра с дядей Мишей не тянули. Это было что-то страшное. А однажды мамина подруга при мне сказала: «Чего ты ждала от Жени? Однажды она уже совершила предательство, мужа у тебя увела. Ты думала, они будут бороться, чтобы оставить тебе две комнаты?» Я спросила маму: «Какого мужа у тебя тетя увела?» Мне 13 лет было, что-то я понимала, но еще не все. И мама призналась: «Ну да, Сима был моим первым мужем». Оказывается, когда мама узнала, что муж ей изменяет с ее собственной сестрой, бросилась к бабушке. И бабушка сказала ей: «Ты сейчас потеряешь и мужа, и сестру. А если примешь случившееся как факт, у тебя останется сестра, которая замужем за любящим ее человеком. Тебе 24 года, ты еще устроишь жизнь, отпусти его спокойно, без истерик, без скандалов». Мама так и поступила.

Екатерина: Очень мудро...

Наталья: Но в мои несчастные 13 лет это было страшное потрясение — такое предательство. Мама давно все забыла, простила и вообще войну с тех пор пережила. И поклонники у нее были, и замуж она вышла в начале 45-го, и я родилась. И все было хорошо. Но у меня на всю жизнь остался этот ожог. Потому что речь шла о моей тете Жене — той самой, что так много для меня значила...

Екатерина: Да, ужас. И еще Шариковы эти...

Наталья: Правда, через несколько лет, когда я уже снималась в «Кабачке «13 стульев», тетя Нюра давала ценные указания, которые мне помогли. Она смотрела «Кабачок» и говорила: «Чего ты все сзади? Тебя там затолкали». Я ей объясняла: «Тетя Нюр, ну, там Аросева, там Зелинская, им по сорок лет. Зелинская жена режиссера. Они уважаемые люди, а я только начинаю». А она: «На шо же тебе локти даны? Ты их локтями и вперед». И один раз я ради тети Нюры протолкалась и встала на передний план. Тетя Нюра сразу сказала: «Вот, теперь совсем другое дело».

Екатерина: А как вы стали актрисой? Вы ведь с детства стали в кино сниматься, да?

Наталья: Все началось, когда мне было шесть лет. Помню, сижу на ступеньках филиала МХАТа, где мы с девочками всегда играли в классики. А из театра выходят двое высоких мужчин. Спрашивают: «Девочка, ты где живешь? А ты можешь нас отвести к маме?» И я без всяких вопросов повела их домой. Оказалось, они из Театра Советской Армии и им нужна девочка для спектакля «Тридцать сребреников».

Екатерина: Что, вот прямо спокойно так? Девочка пришла с улицы с двумя мужиками и нормально?

Наталья: Время было такое. Люди выходили на улицу и кричали детям на весь двор: «Ключ под ковриком, как всегда!» И деньги друг другу постоянно одалживали. А когда праздновали День Победы, то столы выносили во двор. И каждый нес тазик: кто винегрета, кто оливье, кто пирогов. Была эйфория от того, что кончилась война. Все были молодые, красивые, прошедшие фронт. Сидели за столом, обнимались, целовались, хлопали по плечам. А по щекам катились слезы. Они просто не могли поверить, что кончилась война... Дети за стол не садились, это было не принято. Подбежишь к столу, дадут конфетку — и иди, не мешай взрослым, которым есть что вспомнить, о чем поговорить. Мне, правда, разрешали быть неподалеку и крутить патефон. Ну как моя мать, великая транжирка, могла не купить патефон?!

Наталья Селезнева и Юрий Яковлев
«Яковлев был моим кумиром. И когда Гайдай уже утвердил меня в этот фильм, но не мог найти исполнителя роли царя и я пробовалась то с Баталовым, то с Лебедевым, все молила Боженьку: «Сделай так, чтобы снимался Юрий Васильевич!» В фильме «Иван Васильевич меняет профессию»

Екатерина: И вы стали играть в театре...

Наталья: Да. Мы репетировали на малой сцене, а на большой шел «Учитель танцев», Лопе де Вега. Испания, кастаньеты. И Зельдин играл фантастического испанца. Кстати, Зельдин — моя первая любовь. В семь лет я бегала в большой зал смотреть на Владимира Михайловича...

Екатерина: А в кино как попали?

Наталья: Спектакль «Тридцать сребреников» показали по телевидению, и меня увидела Агния Барто. Она написала сценарий фильма «Алеша Птицын вырабатывает характер». Уже прошли пробы и всех актеров утвердили. Но Агния Львовна позвонила директору «Ленфильма» и объявила, что нашла именно ту девочку, которая должна играть роль Сашеньки, — надо привезти девочку в Ленинград и устроить пробы. Ей объясняли, что съемки начинаются, смета утверждена. Но Барто уперлась. Причем под меня пришлось поменять бабушку. Там Пельтцер должна была играть, и когда через много лет я пришла работать в Театр сатиры, первое, что она сказала: «А, это ты… Из-за тебя меня убрали из фильма, потому что Барто хотела тебя, а я тебе в бабушки не годилась. И Сперантову взяли, Вальку, эту дуру». В шутку сказала, по-доброму. Но для нее это, наверное, был шок: фильмов снималось мало, а роль была шикарная. Я этого, конечно, не знала. Мы с мамой просто сели в «Красную стрелу», в СВ, и поехали в Ленинград.

Екатерина: Ишь ты — в СВ...

Наталья: Актрису везли! Кстати, в Ленинграде нас поселили в «Астории». Номер был полулюкс, с эркером. Вот такие средства выделялись на кино. У нас в номере была мраморная ванна, ковры, горки с датским фарфором... В общем, я стала сниматься, и получилось удачно. Барто была счастлива. Ну она же меня нашла. Она приезжала на съемки, смотрела материал и приглашала меня в гости пить чай и читать стихи. А поскольку она дружила со Сталиным, оттуда же, из своего номера в «Астории», она ему иногда звонила. Набирала номер: «Приемная Сталина? Это говорит Барто. Можно мне переговорить с Иосифом Виссарионовичем? Спасибо». Ждала, пока ее соединят, и продолжала: «Иосиф Виссарионович, это Агния Львовна, я в Ленинграде. Да, город хорошеет, строится...» Ленинград действительно поражал. Разница с Москвой была колоссальная.

Екатерина: В чью пользу?

Наталья: В пользу Ленинграда. Там жили люди, перенесшие блокаду, голод. Для них главное было — знать, что каждую секунду можно зайти куда-то и есть, есть. По всему городу — рестораны, столовые, булочные, рюмочные. В Москве такого не было.

Екатерина: И долго вы жили в Ленинграде?

Наталья: Год. Все это время «Ленфильм» нанимал мне педагога. А мама считалась моей воспитательницей, ей тоже платили. Потом я еще снималась в фильме «Девочка и крокодил», тоже на «Ленфильме». Державин потом шутил: «Вот актриса, которая снималась в фильме «Девочка и крокодил». Давайте у нее спросим, кто играл девочку...»

Наталья Селезнева
«Я очень консервативна. Даже духи я не меняю уже 40 лет. И вообще — у меня одна запись в трудовой книжке, один муж, один сын...»
Фото: PersonaStars.com

Екатерина: В общем, вам и деваться было некуда, кроме как поступать в театральный...

Наталья: Я выбрала училище имени Щукина только потому, что, проходя по Арбату, в окнах Театра Вахтангова увидела фотографии Юрия Васильевича Яковлева и Юлии Константиновны Борисовой. Эти два актера — мои кумиры. И когда Гайдай уже утвердил меня в «Ивана Васильевича...», но не мог найти исполнителя роли царя и я пробовалась то с Баталовым, то с Лебедевым, все молила Боженьку: «Сделай так, чтобы снимался Юрий Васильевич!» И, видимо, была услышана. К Гайдаю я попала еще студенткой — на фильм «Операция «Ы»...». На мое счастье, Захава, руководивший Щукинским училищем, уж на что был противник кино, но меня отпустил к Гайдаю. А Женьку Стеблова и Никиту Михалкова — сниматься в «Я шагаю по Москве». Я считаю, что он подарил нам биографии.

У нас курс был потрясающий: Инна Гулая, которая уже снялась в фильме «Когда деревья были большими», — ее каждый день поджидал после занятий влюбленный в нее Шпаликов. Он даже написал для нас песню «Пароход белый-беленький, черный дым над трубой...» — это стало гимном нашего курса. Еще в Щукинском в это время учились Вертинские: Марианна и Настя, которых я обожаю, с которыми мы дружим как сестры. Валя Малявина, которая снялась у Тарковского в «Ивановом детстве», — у них еще продолжался роман сумасшедший на наших глазах. Ты представляешь, вот Арбат, и выходят девочки-красотки: две Вертинские, Малявина с ее огромными глазами, Гулая с точеным носиком. Ну и Селезнева. Да дорожное движение останавливалось, мужики выглядывали из машин! Курс у нас был сильный. И в Вахтанговский театр всех взять не могли — в результате туда попали обе Вертинские и Валя Малявина. А меня пригласили в «Сатиру». Я посоветовалась с Гайдаем, он сказал: «Иди, это твой театр». Не успела прийти, как меня подозвал завтруппой: «Наташа, мы начинаем делать программу на телевидении: «Кабачок «13 стульев». Выучите текст и приходите завтра на репетицию». Так я попала в «Кабачок» — на 15 лет. Это сегодня сериалы идут по всем каналам. А тогда «Кабачок» был единственный.

Екатерина: Я всегда подгадывала время, заранее делала все дела, чтобы посмотреть.

Наталья: Через «Кабачок» прошли все: и Ан­дрюша Миронов, и Катя Васильева. Но остались 13 человек. И для нас это была не такая уж легкая работа: почти каждый день или репетиция, или съемка. За 15 лет мы очень устали. Так что, когда начались польские события и «Кабачок» закрыли, мы прыгали от радости. Не понимали, дураки, чего лишились. Но у нас оставались концерты, мы хорошо зарабатывали... Наверное, моя жизнь могла бы сложиться иначе, я могла бы больше сыграть. Оказавшись в Театре сатиры, я так в нем и осталась. Я очень консервативна. У меня одна запись в трудовой книжке, один муж, один сын... Даже духи я не меняю 40 лет. Единственное, о чем я жалею, — что не фиксировала каждую минуту нашей юности. Не записывала: вот я проснулась, я молода и хороша собой, полна сил, а сейчас надену истрепанные туфли и единственное платье, соберу роскошные волосы в хвост и полечу в училище... Чего было не записывать, а, Кать?

Екатерина: Ну, это обычная жизненная ошибка. Не до этого было. Но вы все равно многое помните и так интересно рассказываете. Спасибо огромное.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Индийский гороскоп на апрель 2024 для всех знаков зодиака
«Середину весны одно за другим атакуют астрологические события. На каждой неделе что-нибудь да происходит. Но не стоит видеть в этом проблемы и опасаться нежелательных последствий. Воспринимайте такие дни как время изменений, возможностей и новых начал. Астрологические аспекты могут подсказать, как лучше действовать в своих интересах и достичь желаемых результатов», — говорит практикующий ведический астролог Ирина Орлова.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог