«Мой дедушка три года с мамой не разговаривал из-за того, что она вышла замуж за крестьянина — моего папу. И вдруг выясняется, что отец вовсе не из крестьян. Мало того, их семья владела большим поместьем, и теперь эта земля по наследству досталась мне», — рассказала Нани Брегвадзе Екатерине Рождественской.
Екатерина: Нани, у нас чуть ли не все певицы Новый год на сцене встречают, работают. А вы?
Нани: Этот праздник я всегда отмечаю с семьей. И хотя сейчас мне сделали выгодное предложение поработать в новогоднюю ночь, я сказала: «Нет, не хочу этих денег».
Дома лучше. К тому же у меня очень красивая елка, и я так ее люблю — просто как маленький ребенок!
Екатерина: Кто ее украшает?
Нани: Я сейчас в Москве, поэтому наряжают елку моя дочь Эка и внучка Наталья. Но когда я приеду домой, внесу свои дополнения. У меня глаз наметан, как лучше ее украсить. Моя елка очень необычная. Французская, я ее купила в Москве, в магазинчике на Патриарших прудах. Глядя на нее, никто и не скажет, что елка искусственная — она даже пахнет!
Екатерина: На Новый год у вас только семья собирается или вы празднуете расширенным составом, с друзьями?
Нани: Вот уже в третий раз большого застолья устроить не удастся, потому что мои ближайшие друзья, так же как и родственники, умирают один за другим.
Нас осталось очень мало. И я всех, конечно же, соберу. Внуки со мной Новый год уже не встречают — у каждого свой собственный дом. Но после 12 часов они все ко мне в гости приходят.
Екатерина: У папы было полно грузин среди друзей, и я очень их любила. В моем представлении грузин — это такой благородный человек, который хорошо поет и обязательно хорошо готовит. Это правильный стереотип?
Нани: Правильный. Хотя я сама готовить не умею. А мама делала это потрясающе. И после ее блюд мне теперь ничего не нравится. Вообще, после маминого ухода из жизни мне очень трудно стало жить. Она держала на себе весь дом. Говорила: «А ты занимайся детьми».
Как же мне ее сейчас не хватает! Слава Богу, я не одна. У меня есть моя девочка — Эка. А у нее трое детей: два сына и дочка. Внучка родилась последней. Помню, моя мама все говорила: «Нани, какое счастье, у нас девочка!» Наталья с малых лет была очень самостоятельная. В два года только и твердила: «Я сама». И у нее такие потрясающие мозги!
Екатерина: Вы с вашей гастрольной жизнью успевали еще и внуков воспитывать?
Нани: Когда я была не на гастролях, а дома, я все время проводила с ними. И теперь любовь внучки ко мне даже переходит какие-то нормальные границы. Она без меня не может! Признается: «Ты знаешь, я больше всех тебя люблю!» А я ей на это: «Никогда не произноси такого. Ты любишь маму, папу, братьев, а потом уже меня». Но она настаивает: «Говори, что хочешь, но я люблю именно тебя».
Вот так. Конечно, приятно. Не было такого вечера, чтобы я была дома, а моя девочка перед сном не зашла бы меня поцеловать.
Екатерина: Вы так хорошо их называете — дочь и внучку: «мои девочки»...
Нани: А как иначе? Когда я молюсь за семью утром и перед сном, я говорю: «Господи, сделай так, чтобы были здоровы мои дети». И перечисляю: Екатерина (Эка), Леван, Георгий (Гоги), две Натальи — внучка и невестка, она тоже моя дочь, и эти дураки мальчики, мои правнуки — Димитрий и Александр (Сандро), старшему — семь, младшему — четыре года. Это все мои дети! Я была одна у мамы и сама родила только одну дочь — Эку, но теперь вон сколько у меня детей! Это мое богатство, и я очень богатый человек.
Екатерина: Вы все вместе живете?
Нани: Я, Эка и Наталья сейчас вместе.
Младший внук, как женился, ушел от нас. А старший в гражданском браке, живет в Батуми. Но мы часто собираемся, особенно на праздники.
Екатерина: Что-то специальное на новогодний стол готовите?
Нани: Индюшку обязательно, сациви... И не бажу, которая похожа на сациви, но готовится гораздо проще, а настоящее сациви. Которое делать трудно и долго. И еще холодец...
Екатерина: Холодец? Но ведь это русское блюдо, не грузинское...
Нани: Ну, у нас в Тбилиси тоже принято, чтобы на праздничном столе был холодец.
И еще козинаки и чурчхела на Новый год всегда бывают. Чурчхелу мы именно на этот праздник едим. Раньше ее даже пробовать не полагается.
Екатерина: А баклажаны?
Нани: Баклажаны в Грузии больше все-таки летом едят. Делаются, конечно, какие-то зимние заготовки, но это не обязательно. А вот фруктов на новогоднем столе должно быть много: виноград, гранаты...
Екатерина: Какое ваше самое-самое любимое блюдо?
Нани: Я в последнее время что-то перестала получать удовольствие от еды. Даже от огурцов… Я ведь всегда очень их любила. Все об этом знали и за столом переставляли огурцы поближе ко мне.
А вообще я ем или не ем что-то периодами — в какой-то момент мне нравились мясо, сало, потом перешла на рыбу. Организм сам подсказывает, что ему надо... Раньше я масло любила, потом долгое время его не выносила, а сейчас опять ем. Во всяком случае, когда сижу в хорошем ресторане. Мне очень нравится в ожидании заказа есть хлеб с маслом. Конечно, по чуть-чуть…
Екатерина: Ну вот, еще одно блюдо грузинской кухни, кроме огурцов — бутерброд… (Смеются.) Нани, не может быть, чтобы вы совсем ничего по-настоящему грузинского не любили!
Нани: Одно время я любила долму. В молодости могла ее даже в 12 часов ночи покушать...
Екатерина: Но долма — это же армянское блюдо!!!
Нани: Долма есть армянская, есть азербайджанская, а есть грузинская. В Грузии ее и в виноградном листе делают, и в капусте.
Екатерина: Так в капусте — это голубцы...
Нани: Ну да, но у нас долмой называют. Вот Эка отлично долму готовит. Она вообще многое умеет. Торты печь, особенно китайские...
Екатерина: В первый раз слышу о китайских тортах. Что это такое?
Нани: Они у нас называются чинури. Это такие фруктовые торты, со множеством маленьких ягодок...
Екатерина: Ну хорошо, допустим, грузины обычно едят огурцы, хлеб с маслом, голубцы и китайский торт. Ну а что вы ставите на новогодний стол: вино или шампанское?
Принято у вас так, чтобы, знаете — пробка в потолок?
Нани: Не хочется портить потолок. Но шампанское на Новый год у нас бывает обязательно. И, конечно, вино. Если среди гостей есть мужчины, то кроме красного вина подается еще и белое.
Екатерина: Почему именно белое вино мужчинам? А как же чача?
Нани: Чача — это водка. Она обычно стоит на столе, но ее не очень-то пьют.
Екатерина: А французское вино не пьют в Грузии?
Нани: Почему не пьют? Если есть — пьют... Но грузинское не хуже. Особенно сейчас, когда между производителями такая конкуренция идет...
Екатерина: Когда я бываю в Киеве, то всегда привожу оттуда грузинские вина...
Нани: Это не то... Хотя и в Киеве, наверное, неплохое грузинское вино продается, но все же на месте оно гораздо лучше. Катенька, покупайте вино в Грузии — не прогадаете!
Екатерина: Я ни разу не была в Грузии…
Нани: Как не стыдно! Ах! Тем более там сейчас стало очень красиво, жизнь кипит... На Новый год на проспекте Руставели такая иллюминация — прямо как на Шанз-Элизе! Иногда даже страшно, как бы эти светящиеся гирлянды на голову не свалились.
Екатерина: Все говорят, что в Грузии очень интересно. Мне хочется туда съездить, и я, наверное, осуществлю мечту. А когда лучше отправиться, в какое время года?
Нани: Летом.
Я вообще лето люблю. Может быть, потому, что я сама — июльская, Рак по знаку зодиака...
Екатерина: И я тоже! Вы какого числа родились?
Нани: 21-го.
Екатерина: А я 17-го...
Нани: Рак — хороший знак, мне нравится... Я по характеру именно такая, какой положено быть Раку. Во-первых, люди этого знака предрасположены к занятию искусством. Во-вторых, они все домой несут — как я. И еще у них сильная интуиция. У меня интуиция такая, что я просто иногда боюсь... И чувство меры очень развито. Иногда меня приглашают куда-то выступить и говорят, что надо 40 минут работать.
Но я чувствую, что это слишком много. И заканчиваю программу именно тогда, когда нужно. И все довольны, никто не проверяет, 30 минут прошло или 40.
Екатерина: Вот мне интересно, а как в Грузии становятся певцами. Там же поют абсолютно все!
Нани: Грузия маленькая, в городах все друг друга знают, даже в Тбилиси. Моим друзьям нравилось, как я пела, я была среди них популярна, и этого оказалось достаточно, чтобы попасть на сцену. Все получилось очень органично. Кстати, тогда не было такого сумасшествия по отношению к эстраде. Выступать со сцены мечтали далеко не все.
Екатерина: Мама поощряла ваше желание посвятить себя музыке?
Нани: Она была очень мудрой, стояла надо мной все время, занималась моим образованием, воспитанием. И однажды сказала: «Пусть она выйдет на сцену, пусть споет один раз, попробует». Я была еще школьницей. И у меня возникло такое чувство, что я выступаю в первый и последний раз. Всем понравилось. Позднее, когда я уже вошла во вкус, я все равно долгое время не хотела считать себя профессиональной певицей, собиралась получить совершенно другую специальность. Но, к счастью, все-таки пошла в музыкальный техникум, потом в консерваторию. И в конце концов меня взяли в ансамбль «Орэра». Его руководитель, Роберт Бардзимашвили, умнейший человек, понял, что это плохо, когда на сцене одни мужчины. Что нужна девочка — хотя бы для красоты. И он присмотрел меня, когда я выступала в московском мюзик-холле. А я с мюзик-холлом даже в Париж ездила, в «Олимпии» пела!
Вот так у меня и пошло и поехало. «Орэра» принес мне славу. Хотя — видит Бог — я далеко не в первую очередь стремилась к популярности. Главное — петь. Время тогда было другое. Это сейчас — шоу-бизнес, борьба за деньги… А мне мама говорила: «Пение, Наночка, это очень хорошо. Но не забывай, что первым делом ты должна быть порядочным человеком. Ты, когда поешь, покажи не только свой голос, но и свое нутро!»
Екатерина: Вы романсы пели — в этом жанре обязательно надо нутро…
Нани: Одни романсы мне бы никто не разрешил исполнять. В советское время они были запрещены. Мне каким-то чудом разрешили в «Орэра» спеть «Калитку» — и, видимо, я сделала это неплохо, раз «Калитка» стала моей визитной карточкой. И никто из начальства ничего не сказал. Закрыли глаза и уши!
Но больше одного романса за концерт мне бы и в голову не пришло исполнить. Я выбирала «Калитку», или «Отраду», или «Дорогой длинною». Я с детства знала много романсов — их замечательно пели мои тетки и мама. Но на эстраде долгое время мой основной репертуар составляли грузинские народные песни.
Екатерина: А почему было такое отношение к романсам? Они же о любви. Или в Советском Союзе не могло быть любви?
Нани: Считалось, что это мелкобуржуазное искусство.
Екатерина: А как же, например, Иван Козловский? Он же пел романсы.
Нани: Он выбирал классику. Допустим, «Я вас любил» — это Пушкин, это было можно. А обычные русские или грузинские романсы — нежелательно.
Екатерина: А что, в Грузии тоже есть свои романсы?
Нани: Конечно, и чудесные!
Был такой грузинский композитор начала ХХ века — Чубинишвили. Так вот моя Эка сделала по его романсам очень серьезную программу и выступала с ней в консерватории.
Екатерина: Ваши девочки обе поют? И внучка тоже?
Нани: Внучка серьезно занимается и поет так, что у меня мурашки бегут! У нее не эстрадный, а классический вокал. Меццо-сопрано.
Екатерина: Но вы все втроем когда-нибудь выступаете?
Нани: Совсем недавно на моем сольном концерте в Петербурге Эка и Наташа под конец исполнили две песни.
Замечательный получился концерт. Я вышла на сцену, и весь зал, встречая меня, встал. В Петербурге вообще публика особенная. Хотя меня и в других русских городах встречают с потрясающим уважением, с любовью…
Екатерина: Ну так вы это заслужили…
Нани: Наверное… У меня ведь длинная творческая жизнь — с 1959 года. И до сих пор я пою живьем. Только три песни под фонограмму. Не люблю я просто так рот открывать! И публика видит, что я два часа стою и пою для нее. Как ты относишься к публике, так и она к тебе, это точно. Может быть, голос у меня уже не такой молодой, как был. Это естественно — ты стареешь, и голосовые связки вместе с тобой. Но я стала петь глубже, душевнее, осознаннее. И мне самой нынешние концерты даже больше нравятся, чем прежние.
Екатерина: Нани, а вот еще насчет вашей семьи...
У ваших родителей ведь неравный брак был. Мама — княжна, а папа из простых, так?
Нани: Действительно, мама — княжеского рода. Но, как недавно выяснилось, с отцовской стороны происхождение не хуже. Даром что дедушка — мамин отец — три года с ней не разговаривал из-за того, что она вышла замуж за крестьянина. И вдруг теперь мне стало известно, что папа вовсе не из крестьян. Ах, если бы дедушка знал! У отцовской семьи, оказывается, было большое поместье в Раче. Это такой регион в Грузии (есть Кахетия, есть Имеретия, есть Рача, есть другие). И теперь у меня там собственная земля. Мне сказали: «Мы оставили тебе это место, принадлежавшее твоим предкам».
Я сначала не заинтересовалась. Только-только вернулась с гастролей, соскучилась по дому, и мне лень было опять куда-то ехать. Но моя двоюродная сестра, моя Эка, другие мои дети сказали: «Поезжай!» Я туда отправилась, посмотрела и обалдела. Потрясающе красивое место! Клянусь, это словами не передать! И теперь я хочу там маленький домик построить, где можно было бы собираться всей семьей дней на десять в году. Пока там только мой двоюродный брат иногда живет...
Екатерина: От Тбилиси добираться далеко?
Нани: Летом, когда дорога хорошая, на машине доехать нетрудно. Кстати, это очень интересно — на машине по Грузии попутешествовать. Ой, как я недавно смеялась, когда мы заехали в один город — как раз недалеко от моего куска земли.
Маленький грузинский городок, в глуши, в горах. На одном из домов вывеска — огромная картонная бутылка и по-английски надпись: «Хванчкара-стрит». (Смеются.) Катюша, приезжайте! Вы столько увидите интересного! И вина выпьете, и моя Эка сделает вам настоящий грузинский китайский торт. Обещайте, что приедете!
Екатерина: Приеду! Теперь уже точно…