«Химия» между Брэдом и Марион на съемках триллера «Союзники», по словам режиссера Роберта Земекиса, зашкаливала в первый же съемочный день. Но Земекис видел в этом лишь серьезную заявку на успех картины. Ведь речь идет о любви и страсти, случившейся на войне. А набившие оскомину сравнения с небезызвестным шпионским триллером «Мистер и миссис Смит», где в свое время любовь настигла Анджелину и женатого Питта, тут совсем неуместны…
Знаменитая французская актриса стала невольной жертвой грандиозного скандала из-за неожиданного развода Анджелины Джоли с Брэдом Питтом, партнером Марион по любовному триллеру «Союзники». Оскаровскую лауреатку (Котийяр получила статуэтку за роль Эдит Пиаф в фильме «Жизнь в розовом цвете») попытались выставить разлучницей. Мол, это из-за ее романа с Питтом распался его брак. Распространителей слухов не смутил тот факт, что Марион ровно в это же время оказалась беременна вторым ребенком от своего возлюбленного Гийома Кане (Кане — известный актер и режиссер, с Марион они знакомы с 1997 года, в 2003-м снимались вместе в фильме «Влюбись в меня, если осмелишься». Кане тогда был женат на актрисе Диане Крюгер. Официально Марион и Гийом признали свои отношения в 2007 году после его развода с Дианой, и с тех пор пара живет вместе в гражданском браке. — Прим. ред.).
Спустя 24 часа после разразившейся бури Марион сочла нужным расставить все точки над «i»: «Это станет моей первой и последней реакцией на случившееся. Я не привыкла комментировать подобные вещи, равно как и относиться к ним всерьез. Но эта ситуация, к сожалению, невольно задевает и оскорбляет близких мне людей. Тех, кого я люблю. Поэтому я говорю. Много лет тому назад я встретила мужчину своей жизни, отца нашего сына и нашего будущего малыша. Он — моя любовь, мой лучший друг и единственный, кто мне нужен».
По иронии судьбы вся интрига закрутилась как раз в то время, когда Марион не только нужно было участвовать в рекламной кампании фильма «Союзники», но еще и представлять публике, согласно контракту, другой свой фильм «Кредо убийцы» с Майклом Фассбендером. 41-летней актрисе потребовалось немало мужества, чтобы улыбаться и отвечать на неизбежные вопросы о Питте в бесчисленных интервью в разных концах света.
— Марион, как это вы решились, с учетом вашего резюме и репутации, сыграть в блокбастере «Кредо убийцы» на основе популярнейшей видеоигры? Майкл Фассбендер вас уговорил, после того как на пару с ним снялись в фильме «Макбет»? Но в этом фильме ваши с ним отношения далеки от шекспировских…
— Да-да, я понимаю. (Смеется.) Действительно, в компьютерные игры я в жизни не играла. И даже муху-то прикончить не способна. (Смеется.) Но Майкл и правда актер, обладающий редкой для этой профессии интеллигентностью и умом. Он не выпендривается, не пытается прыгнуть выше головы, но при этом придумывает что-то необыкновенное, особенное. Его идеи и душевные порывы мне понятны, и я могу им соответствовать. Как было на очень тяжелых съемках «Макбета» — я буквально не знала, что стану делать, как играть. Спасало мое доверие к Майклу и моя любовь к нему как к актеру — за его вовлеченность и умение удивлять. Вот и уговорил меня, вы правы, снова поработать его партнершей в «Кредо убийцы».
— Сплошные дифирамбы. Неужели нет недостатков у Майкла Фассбендера?
— Майкл отличный парень. Но есть у него одна привычка, которая меня бесит. Он постоянно и до одурения занимается физическими упражнениями и при этом страшно кричит. Я понимаю, что его герой должен быть в отличной физической форме. Ведь в фильме он выполняет сумасшедшие трюки, да и в той части, где действие происходит во времена испанской инквизиции, ходит с обнаженным торсом. Но все равно — зачем так кричать? Я подчас сильно сомневалась, а действительно ли он тренируется? Или чем-то другим занят? Калории ведь можно по-всякому сжигать. (Смеется.) А когда мы были на премьере фильма, от Фассбендера ужасно пахло рыбой. Он съел ее на ужин. Пришлось мне попросить его быстренько засунуть в рот жевательную резинку! (Смеется.)
— В этом фильме вроде бы нет никаких постельных сцен, не та тема…
— Я вообще не припомню, чтобы так уж часто играла гламурных сексуальных героинь. Моя героиня пытается найти ген, отвечающий за насилие и агрессию в людях, в обществе, чтобы уничтожить все зло. Мне понравилась эта идея, поэтому я закрыла глаза на убийства.
— Зато в фильме «Союзники» у вас были постельные сцены с Брэдом Питтом, и «химия» между вами прямо прорывается сквозь экран. Каково было в этих сценах сниматься?
— Каково заниматься любовью на глазах у десятков людей, ну, скажем, прямо здесь, на столе в офисе? Попытайтесь себе это представить. Всегда одинаково тяжело… Но нам с Брэдом было немного легче, потому что режиссер придумал всю хореографию сцены. Мы репетировали, что и в какой последовательности происходит с нашими телами. Это сильно упрощает задачу и дает свободу. Знаешь, что сейчас он тебя поцелует, а потом ты должна лечь на него, а после следует то-то и то-то.
И таким образом, появляется возможность играть, выдавать эмоции, а не только все время судорожно думать, что делать дальше! Куда девать руки, ноги, садиться или ложиться, ну и так далее. Но все равно неловкости не избежать. Мы с Брэдом много смеялись, чтобы расслабиться, снизить вот этот неизбежный градус неловкости, странности происходящего. И у нас было время посмотреть в глаза друг другу и прошептать: «Это чертовски странно. Ты помнишь, что я сейчас сделаю?» И снова — я ложусь на него, и мы целуемся… Как и было задумано. (Смеется.)
— Вы чуть было не заполучили роль «разлучницы», и это, должно быть, невероятно тяжелый момент в вашей жизни…
— Знаете, я умею не обращать внимания на то, что меня лично никоим образом не касается. А все, что случилось, не имеет ко мне отношения. Значит, я могу быть абсолютно спокойна. Брэд — чудесный человек. Очень порядочный, добрый, невероятно щедрый. Открытый новым идеям, у него нет шор на глазах, прямодушный. И конечно же прекрасный актер. Он настолько милый и славный, что с ним очень легко общаться. Я не верю тому, что о нем пишут в последнее время.
Честно говоря, меня просто поразило это в нем: на редкость хороший человек, множество раз доказавший это, и столь же хороший актер. Конечно, его жизнь весьма специфична. Но это не мешает ему оставаться земным и полностью осознавать реальность, в которой мы все живем. Чего не скажешь о многих, кто и близко не имеет уровня жизни, доступного Брэду. Далеко не всегда отношения с партнерами и партнершами складываются легко и просто. К счастью, у нас было около трех недель до начала съемок, когда мы с Брэдом и Бобом Земекисом могли спокойно репетировать и узнавать друг друга и погружаться в историю наших героев.
— Правда, что вы учили Питта французскому языку?
— Брэд привык упорно добиваться своей цели — это очень впечатляет, поверьте. Он невероятно предан кино. Да, я помогала ему и старалась быть очень строгой. Я вела себя с ним честно, хотя и очень хотела поддержать. Научиться акценту, да не просто французскому, а варианту канадского французского языка невероятно трудно. Знаю по себе. Когда-то режиссер Майкл Манн попросил меня избавиться от французских звуков в моем английском для фильма «Джонни Д.». Я провела не один месяц с преподавателем и перед зеркалом, упорно пытаясь переучить свои челюсти, зубы, язык, все лицо. Ведь даже наше тело отчасти участвует в языковом процессе. Дьявольски сложно научиться таким вещам…
— Марион, а если серьезно, почему вы всегда играете таких сильных, но ужасно несчастных женщин — иными словами, жертв? Это и Эдит Пиаф, и ваша пловчиха — дрессировщица косаток, которой пришлось ампутировать обе ноги, да и леди Макбет — одна из трагических героинь всех времен…
— Я испытываю странную потребность экспериментировать со смертью. И делать это самым странным образом. Словно родилась, уже будучи в состоянии стресса. И это не связано с карьерой. Я начинала очень легко и быстро. Снималась еще во время учебы в театральном колледже в «Горце» и в нескольких французских картинах. А потом «Такси» Люка Бессона меня вывезло на самую вершину… Но при этом я все равно была аутсайдером. Не такой, как все. Может, поэтому мне предлагают роли жертв, а не принцесс? Хотя я всегда мечтала сыграть принцессу…
— Ваши родители тоже актеры…
— Да. И они не объяснили мне, какой тяжелой является эта работа. Актер носит в себе ощущение провала, потери, неудачи. Где-то глубоко в нем сидит такой дефект. Но это нельзя считать слабостью, это то, что делает нас сильнее. И я часто думаю, что без этой внутренней «поломки» нельзя быть хорошим актером. Если мой сын захочет стать актером, я знаю, что буду мучиться из-за противоречия — желания, чтобы он стал великим артистом, и понимания всех издержек этой профессии. С тех пор как я стала мамой, не хочу приносить домой свое настроение со съемочной площадки. Знаете, как долго меня преследовала моя Эдит Пиаф?
А ведь я совсем не придерживаюсь системы Станиславского, не провожу особых изысканий — словом, это не мой актерский метод. И тем не менее восемь месяцев я не могла избавиться от своей героини. Перепробовала все, включая сеансы экзорцизма с солью и огнем. И смех и грех. Уехала на Бора-Бора. Съездила в Перу, поднялась на Мачу-Пикчу, и местные шаманы пытались меня очистить, освободить. Но ничего не получалось ровно до тех пор, пока я не осознала, почему эта несчастная и великая женщина не хочет меня отпускать. Эдит была отвергнутым ребенком с раннего детства. Никому не нужной. И самый большой ужас, преследовавший певицу всю ее недолгую в общем-то и мучительную жизнь, был страх остаться в одиночестве. Поэтому она и меня не хотела отпустить…
— Правда, что вы хотите вернуться к музыкальной карьере?
— Два года тому назад я наконец-то убедила себя, что умею сочинять песни. До этого была уверена, что делаю это чудовищно. Мы с Гийомом оба любим музыку. Он играет на гитаре, я — на бас-гитаре. Мы оба гитарные фрики! (Смеется.) Думаю, для меня это новый путь самовыражения. Через свою музыку я могу выразить то, что мне по-настоящему близко, — в отличие от ролей. Раньше, когда я выступала с группой, не чувствовала себя полноценным музыкантом. А я хочу это почувствовать. Музыка всегда являлась большой частью моей жизни. Я не могу без нее жить.
— Вы одна из самых высокооплачиваемых актрис в Европе, в вашей фильмографии множество голливудских картин категории «А». Говорят, некоторым европейским режиссерам это мешает…
— Мешает и членам жюри престижных европейских фестивалей. Я не получала награды на Каннском фестивале, но дело не во мне. Мне обидно за режиссеров. Например, за знаменитых братьев Дарденн — в позапрошлом году их фильм «Два дня, одна ночь» ничего не получил, хотя критики его дружно хвалили. Я расстроилась, чувствовала свою вину, прямо паранойя началась. Ведь Дарденны до сих пор, пока меня не сняли, ни разу не уезжали из Канна с пустыми руками. Они дважды обладатели «Золотой пальмовой ветви» и еще один раз получили Гран-при фестиваля.
— Мало кто знает, что вы, несмотря на свой несколько неземной образ, активно участвуете в общественной деятельности — защищаете природу, спасаете леса в Африке…
— На самом деле я понимаю, что участвовать в подобных кампаниях, будучи актрисой, не очень правильно. Вот Одри Хепберн, например, отказалась от актерской карьеры и посвятила себя полностью другим сферам деятельности. Думаю, Анджелина Джоли рано или поздно сделает то же самое. Но я еще не устала быть актрисой.
— Вас не беспокоит, что вы уже совсем близки к возрасту, после которого большинство актрис начинают игнорировать режиссеры?
— На себе я это пока еще не ощущаю. Смотрю в зеркало и, да, вижу морщины. Но не настолько они ужасны! (Смеется.) Хорошие гены, повезло. Пластика? Боюсь, что вряд ли. У меня фобия на уколы и иголки. Знаете, бывая на всяких церемониях, я вижу много подправленных лиц и читаю на этих лицах… страх. Поэтому я стараюсь работать над собой, чтобы никогда не почувствовать подобного. Пускай мое лицо станет старым, но останется моим лицом. А если вмешается хирург, то я ведь никогда не узнаю, как выглядела бы на самом деле!
