Любовь, слава и Госпожа Удача популярного актера Павла Луспекаева

После визита в Ленинград Лоуренс Оливье говорил: «В России, в БДТ, есть один актер — абсолютный гений! Только фамилию его произнести невозможно»... Эта непроизносимая фамилия — Луспекаев.
Ирина Лыкова
|
20 Апреля 2015
Павел Луспекаев
Павел Луспекаев
Фото: fotodom.ru

20 апреля 1927 года в семье нахичеванского армянина Богдасара Луспекяна и донской казачки Серафимы Ковалевой родился замечательный советский актер Павел Луспекаев. В 1943 году, в самый разгар Великой Отечественной войны, пятнадцатилетний юноша ушел добровольцем на фронт. Попав в партизанский отряд, Луспекаев неоднократно участвовал в боевых действиях, был тяжело ранено в руку, которую, к счастью, удалось спасти. Во время одного из рейдов будущий артист обморозил ноги, неподвижно пролежав на снегу более четырех часов. После войны Луспекаев поступил в Высшее театральное училище имени М. С. Щепкина. Со временем обморожение привело хроническому заболеванию артерий ног, из-за чего Павел, испытывающий нечеловеческие боли, начал принимать наркотические средства. Несмотря на тяжелую болезнь, артист продолжал сниматься в кино. Настоящим подвигом Павла Луспекаева, которому на момент съемок ампутировали обе ступни, стала роль таможенника в отечественном боевике «Белое солнце пустыни». В материале рубрики «Кумиры прошлого» мы расскажем о жизни, карьере и любви популярного актера Павла Луспекаева.

После визита в Ленинград Лоуренс Оливье говорил: «В России, в БДТ, есть один актер — абсолютный гений! Только фамилию его произнести невозможно»... Эта непроизносимая фамилия — Луспекаев.

Позже Павла Луспекаева, уже безногого и безработного, Олег Ефремов стал уговаривать переехать в Москву и поступить в «Современник». «Олежка, дорогой ты мой человек! Ты посмотри на меня внимательно! Да если ТАКОЕ выйдет на твою сцену, весь твой «Современник» рухнет!»… Луспекаеву было тридцать, когда на ногах появились незаживающие язвы.

— Газовая гангрена, — определил врач.

— Учитывая обстоятельства вашей юности — ничего удивительного! Придется ампутировать.

— Что, обе ноги?

— Обе.

— Друг, да нельзя мне этого! Ну сам подумай, кому к черту нужен безногий актер?
Нет, лучше уж сдохнуть!

— Хорошо. Давайте попробуем обойтись ампутацией пальцев правой ноги. Но учтите, риск большой!

Луспекаев только ухмыльнулся. Да что этот чистюля-хирург знает о риске! Вот он — сын армянина из Нахичевани и донской казачки (смесь весьма взрывоопасная) — рисковал всю жизнь, и, как правило, ему везло. В родном Луганске, мальчишкой, он отчаянно дрался, так что однажды ему ткнули раскаленным металлическим прутом в лицо — меньше, чем в сантиметре от глаза.

А в шестнадцать лет убежал из дома в партизанский отряд — шел 1943 год… В одном из разведывательных рейдов Паше пришлось часа четыре неподвижно пролежать на снегу, и он сильно обморозил ноги — с тех-то пор кровь по сосудам и не могла проходить нормально. А однажды в ближнем бою юного Луспекаева тяжело ранили в руку разрывной пулей. В саратовском военном госпитале ему уже вкатили наркоз — ампутация казалась единственным способом сохранить Паше жизнь.

Каким-то немыслимым усилием воли он выплыл из беспамятства и не позволил хирургу дотронуться до своей руки, пока тот не поклялся попробовать обойтись без ампутации. И ничего, зажила рана, даже следа на руке почти не осталось! «Ну и счастливчик ты, парень! Любит тебя удача!» — сказал изумленный врач тогда, в 1943 году. С тех пор Павел верил в свою удачу…

Но на этот раз удача от него отвернулась… Через месяц после того, как Луспекаев остался без пальцев правой ноги, стало очевидно, что нужно ампутировать и пальцы левой. С тех пор Пашу так и «резали по частям»: третья операция лишила его стопы одной ноги, четвертая — стопы другой. Боли были нечеловеческие, и Луспекаеву выписали обезболивающий наркотик пантопон. Около года Павел жил в полубреду. «Мне противно что-то писать, в течение суток уколол 16 кубиков. Я погряз в этой мрази и хочу, чтобы быстрее наступил конец», — записал он в дневнике.

Павел Луспекаев
Павел Луспекаев в роли таможенника Верещагина. Кадр из фильма «Белое солнце пустыни» 1970 г.
Фото: Kinopoisk

Луспекаев был человеком часто и крепко пьющим, он и не помышлял бросить. А вот перспектива наркомании его страшно пугала, и Павел решил бороться. «Люди! Я боюсь даже верить, но через три часа будет трое суток, как я сделал последний укол. Муки адовы я прошел… Терплю! Через восемь часов будет четверо суток. Вымотало страшно, ничего не ем — ослаб, ужасно устал». Невероятно, но Луспекаев победил: «Самому не верится! Пантопончики – тю-тю! Будь они прокляты»! Другая радость: министр культуры Фурцева специально для Луспекаева выписала из Франции дорогущие протезы, и Паша смог встать, а со временем — даже ходить. «Повезло тебе! С таким диагнозом, да на ноги встать!» — сказал врач. Но самое невероятное везение еще ждало Луспекаева впереди.

Быть знаменитым

— Ты, Миша, знаменитость! А я популярным артистом был только однажды, — жаловался Луспекаев Михаилу Козакову. — В Ленинград привезли один западный боевик; все, конечно, бегали смотреть. А вместо киножурнала приклеили к нему меня: после пожара, возникшего из-за непотушенной сигареты, прямо в камеру тычу и говорю: «Это должен помнить каждый!» И зачем я только снялся в этой агитке?! Видно, деньги были позарез нужны. В общем, на каждой репетиции шуточки: «Помним, Паша, помним. Дай, кстати, закурить». Вот и вся моя популярность… Не везет мне! А ведь раньше считал себя счастливчиком: во все лотереи вечно выигрываю, дом завален сувенирной дрянью, так что жена ругается!

В театре, если есть что разыграть, никто даже не хочет жребий тянуть — все равно, мол, Луспекаеву достанется! А сколько раз я на гастролях в рулетку выигрывал и всю труппу в ресторане кормил! Но вот в главном — не везет, хоть ты тресни! Тебе-то хорошо, в приличных фильмах снимают, на всю страну знаменит…

— Паша! Про тебя, между прочим, сам Лоуренс Оливье сказал, что ты — гений, а вот про меня он ничего не говорил…

— Ну да, сказал. А для миллионов зрителей, которые в БДТ не ходят, я считай что никто. Вот скажи: когда тебя все-все узнают, это же приятно?

— Чушь все это, Паша! Знаешь, как у Пастернака: «Быть знаменитым некрасиво… Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех…» — Да что вы все, Юрские, Козаковы и прочие Рецепторы, чудите со своими стихами! Врет твой Пастернак! Быть знаменитым приятно! Вот смонтируют «Белое солнце пустыни», тогда посмотрим! Может, я тоже знаменитым стану, не хуже тебя!

Павел Луспекаев
Павел Луспекаев и Сергей Юрский в картине «Республика ШКИД» 1966 г.
Фото: Kinopoisk

В актерской среде уже давно ходили удивительные слухи, что безногий Луспекаев снимается в настоящем боевике и обходится без дублеров даже в сценах рукопашных схваток! Как такое возможно — никто не понимал, и все с нетерпением ждали выхода картины.

Прошло несколько месяцев. Мартовским солнечным, счастливым днем 1970 года к Козаковым приехал Луспекаев — в пальто с бобровым воротником, в широкой белой кепке-аэродроме (недаром по документам он числился армянином), совершенно трезвый. В руке — три билета в кинотеатр «Москва» на «Белое солнце пустыни»: «Бери дочку, Миша!» Всю дорогу Павел нервничал: — Нет, Михаил, тебе не понравится. Вот дочке твоей понравится. Катька, тебе нравится, когда в кино стреляют?

— Паша, я тоже люблю, когда в кино стреляют, — успокаивал Козаков. Фильм начался. За кадром зазвучал мотив песни Окуджавы и Шварца («Ваше благородие, госпожа Удача»). Паша просиял: «Моя темочка! Хороша?» На экране крупно — ставни, сквозь щель в них — огромный глаз Верещагина. Луспекаев в восторге, толкает Козакова локтем: «Смотри, какой у НЕГО глаз!» «Узнают! Все узнают!» — ликовал Павел после просмотра.

Он не шел — летел, против обыкновения почти не опираясь на свою неизменную палку. Эта палка была довольно приметной: толстая, тяжелая, с затейливым орнаментом. Луспекаев привез ее со съемок «Белого солнца» и считал своим талисманом: «Это особенная палка! В ней — вся моя удача! Я с этой палкой много километров по пустыне прошел. Чувствую, если потеряю, ей-богу умру!»

Невозможный человек

От гостиницы, где жила съемочная группа, до места съемок проехать нельзя было ни на чем — любые колеса вязли в песке. В районе песчаной горы Сары-Кум — сплошные барханы, курящиеся под порывами ветра. Изредка пробежит, загнув хвостик, ящерица-круглоголовка — другой живности здесь не водится. Солнце жарит немилосердно, тени нет никакой. И вот под этим солнцем каждый день полкилометра туда и полкилометра обратно, утопая в барханах, вышагивал безногий Павел Луспекаев, опираясь на хрупкое плечо жены Инны и еще — на ту самую палку. Ее вырезал для Паши один умелец-каскадер (в группе Луспекаева все обожали) и объяснил: «Видишь, Паша, этот узор? Такой встречается на коврах. По местным поверьям он приносит удачу».

После съемочного дня актер шел на берег Каспия, разувался, опускал ноги в воду и сидел часами: боль понемногу уходила. Иногда он привязывал к тому, что осталось от его ног, металлические плавники и уплывал от берега километра на два. «Паша, а если утонешь?» — говорили ему. «Утону — вспоминайте». — «Ты просто невозможный человек!» «Невозможным человеком» Пашу называли давно, и о его «подвигах» ходили анекдоты далеко за пределами товстоноговского театра.

Павел Луспекаев
Во время съемок актеру амтутировали обе ступти. Фильм стал настоящим подвигом Павла Луспекаева. Кадр из фильма «Белое солнце пустыни» 1970 г.
Фото: Kinopoisk

Владимира Мотыля отговаривали приглашать Луспекаева: «Напьется, покалечит кого-нибудь или сам покалечится, сорвет тебе съемки!» И ведь чуть было не сорвал: поссорился с местными жителями в махачкалинской пивнушке, заработал ножевую рану, и, как назло, на лице! Никакой грим не спасал. Мотыль подумал-подумал и… наспех сочинил эпизод: «Аристарх, договорись с таможней!» — велит Абдулла. Аристарх немного промахивается, и пуля, которая должна была навеки успокоить мятежного Верещагина, лишь рассекает ему бровь — глаза лихого таможенника наливаются яростью. Счастливчику Луспекаеву все сошло с рук. Впрочем, как всегда.

На этого большого ребенка просто невозможно было обижаться! …Олег Басилашвили, друживший и соседствовавший с Луспекаевым по лестничной клетке в Ленинграде, рассказывает, как однажды уговаривал Пашу бросить пить. Тот выслушал, покивал разумно. Но не прошло и нескольких часов, как Басилашвили нос к носу столкнулся с крепко выпившим Луспекаевым в ресторане. Олег Валерианович укоризненно покачал головой, Павел взбеленился. Слово за слово, и вспыхнула страшная ссора, так что Паша даже запустил в друга невесть откуда взявшимся ножом. Слава Богу, не попал — нож вонзился в стену. Ночью Луспекаев покаянно стоял перед Басилашвили на коленях. Словом, дружба не пострадала…

…«Паша, — уговаривал его представитель администрации БДТ, когда на гастролях в ГДР немецкие актеры пригласили ленинградских коллег в ресторан, заказали бутылочку шнапса, — держи себя в руках! Не пей! Совсем не пей! Бога ради, давай обойдемся без международного скандала. И никаких драк — ну пожалуйста, ну умоляю! Просто сядь скромно в уголок и молчи! Было бы идеально, чтобы тебя там вообще никто не заметил и не запомнил, ты понял меня, Паша?!» Но сделать так, чтобы его не заметили, — это было выше Пашиных возможностей! Попробуйте предложить остаться незамеченным Гулливеру в стране лилипутов…

И, конечно, стоило Луспекаеву войти в ресторан — в плечах косая сажень, глаза яркие, горячие, светлый костюм цвета кофе с молоком, бабочка цвета шоколада, — все стали смотреть в основном на него одного. Луспекаев взялся говорить тост: «В замечательном городе Берлине, чистом, красивом, где даже в гостиничных номерах — легчайшие пуховые перины...» И так далее, и тому подобное.

Кадр из фильма "Три толстяка"
Кадр из фильма «Три толстяка» 1966 г.
Фото: Kinopoisk

Закончил неожиданно: «Моя бы воля, построил бы вас в ряд, вывел в чисто поле — и из пулемета, из пулемета»… «Ты невозможный человек, неуправляемый, непредсказуемый, совершенно дикий», — выговаривали потом Луспекаеву. «Ну не могу я слышать их поганую немецкую речь! — оправдывался Паша. — С самого 43-го года не могу. Уж вы меня простите, дорогие мои!» «Дорогие» прощали, усвоив раз и навсегда, что жить разумно, размеренно Луспекаев просто не умеет. Прямая дорога была для него невыносима, он передвигался по жизни исключительно зигзагами: от безудержного, безобразного разгула — к таким же безудержным слезам раскаяния, и обратно. От пьянящего чувства собственного везения к столь же безоговорочному ощущению себя неудачником. Понятно, что родные с Пашей намучились — и прежде всего жена, верная Инна.

Бедная Инна

Они поженились еще в «Щепке» — Инна Кириллова училась на два курса старше Луспекаева и, говорят, подавала большие надежды. Гордая, красивая, образованная, подтянутая и строгая, с длинной косой (ни дать ни взять гимназистка дореволюционных времен) — она поразила воображение Паши Луспекаева. Он и представить себе не мог, что такая барышня сможет полюбить его — большого, дикого, неотесанного… А вот поди ж ты, полюбила! Повезло Паше! А через месяц после свадьбы он, влюбленный и счастливый молодожен, благоговеющий перед своей прекрасной женой, вдруг пропал из дома на неделю.

Оказалось — загулял с какой-то случайной девицей из Ростова… Просто такие — развязные, загульные, пусть продажные, зато развеселые — нравились Луспекаеву не меньше «гимназисток». Человек крайностей, человек зигзага, что с него взять! Конечно, Паша вернулся, и валялся в ногах у жены, и бил себя в грудь, и каялся… Инна простила, как потом еще много раз прощала. А Павел частенько плакал пьяными слезами на чьем-нибудь случайном плече: «Моя Инка — святая! А я подлец!» Инне прочили карьеру в одном из столичных театров. А вот о том, чтобы Луспекаева оставить по распределению в Москве, не было и речи, даром что он считался самым талантливым студентом курса!

Его южный говорок был неистребим, но дело даже не в этом. Просто своей неотесанностью Паша вечно ставил столичных жителей в тупик. Однажды, курсе на третьем, он получил по мастерству «четверку» вместо «пятерки» и, оскорбленный, посреди ночи поехал скандалить к мастеру курса, профессору Зубову на дачу. Стал стучать кулаком по воротам, переполошил соседей, кто-то выскочил с берданкой… Через час перед сердитым Зубовым коленопреклоненный Павел слезно голосил: «Отец родной, прости!

Ты для меня дороже всех, я за тебя землю есть стану» — и, недолго думая, отправил пригоршню чернозема в рот. «С этим студентом невозможно работать», — жаловалась чопорная, пожилая учительница танцев. Она ведь не знала, что у Луспекаева болят ноги, и без конца делала ему замечания: «Молодой человек, легче прыжок». Павел застенчиво улыбался, басил: «Спасибо, мамаша! Постараюсь» — и по-свойски хлопал ее по плечу. Он всегда и со всеми разговаривал на «ты».

Словом, Луспекаева от греха подальше распределили в Тбилиси — в Русский драматический театр. Вместе с ним туда отправилась и молодая жена с новорожденной дочерью Ларисой В Тбилиси Инне доставались роли героинь, а вот в Ленинграде, в БДТ, куда мужа со временем пригласили работать, уже была «бабой у воды» — так в театре называют тех, кто выходит в массовке. Кстати, после смерти Луспекаева Инну вообще перевели в пошивочный цех, а потом и совсем уволили…

Да и о какой карьере может идти речь, когда все силы забирали заботы о дочери и о «большом младенце», за которого Инну угораздило выйти замуж. То у Паши не выходит роль и он впадает в безумство («О, дух, приди, приди!» — кричал однажды Луспекаев, начитавшись Гете и восприняв историю с проданной душой совершенно буквально. Дух не явился, и Павел заплакал: «Никому-то я не нужен!») То он до полусмерти напьется, то подерется с кем-нибудь, то влюбится…

Павел Луспекаев
Верещагин (Павел Луспекаев) и Петруха (Николай Годовиков). Кадр из фильма «Белое солнце пустыни» 1970 г.
Фото: Kinopoisk

Еще в Тбилиси начинающий актер Луспекаев пленился зефирной, светящейся, белоснежной красотой гастролирующей московской звезды Аллы Ларионовой. Слонялся за ней как тень, похудел даже… Но только Алла поклонника не замечала: ее плотной стеной окружали богатые грузины на дорогих машинах, с корзинами цветов…

«Не везет мне в любви», — вздыхал Павел, и был не прав. Через несколько лет, уже в Ленинграде, он взял реванш: узнав, что Алла в городе, просто взял и завалился к ней в гостиницу «Европейская», да так и не выходил из ее номера целых три дня. Кому-то из приятелей Луспекаев рассказал: «Я по сто раз перецеловал каждый пальчик на ее ногах». Тем временем жена сходила с ума от тревоги, донимая Товстоногова вопросами: не появлялся ли Паша в театре? Георгий Александрович отмахивался в досаде: «Небось приехал из Москвы закадычный дружок Весник, вот твой Паша и загулял, чтоб им обоим пусто было!»

Последняя глава

С Евгением Весником Луспекаев подружился еще в Щепкинском училище. Их сроднило сходство судьбы — оба воевали и потому были куда «взрослее» своих ровесников. И ближе друга, чем Весник, у весьма общительного Луспекаева за всю жизнь не было… В последний раз они виделись в конце 1969 года: бродили ночью по безлюдному Невскому проспекту. Присели на скамеечку около Гостиного двора, Паша пристроил рядом свою знаменитую палку. Подошла компания молодых людей: «Спички есть?» — «Есть. Пожалуйста». Молодежь покурила и пошла своей дорогой. Собрались идти и Луспекаев с Весником. «А палка?» — спохватился Павел. Палки не было.

Дорогой в такси он тихо плакал. «В этой палке — вся моя удача. Потеряю — ей-богу умру!» — как на грех вспомнилось Веснику. Вскоре Луспекаев уехал в Москву — сниматься с Козаковым в фильме «Вся королевская рать». Михаил Михайлович вспоминает, как 17 апреля 1970 года в час дня Павел позвонил ему из своего номера в гостинице «Минск» (в те дни снимались сцены без участия Луспекаева): — Вот сижу тут в номере модерн. Как ни повернусь, все обо что-нибудь задеваю. Мне в «Пекине» больше нравилось, просторней…

— Паша, ты где вчера был? Я тебе целый день звонил.

— А, приятелей из Еревана встретил. Потом расскажу. Скучно в номере сидеть!

Сейчас Танюшке Лавровой позвоню, попрошу кефиру принести. Жаль, ты занят. У тебя какая сцена? С Ефремовым? Ну ладно, а завтра мой черед. Через два часа кто-то пришел на съемочную площадку и сказал, что Луспекаев умер. Разрыв сердечной аорты. Со дня премьеры «Белого солнца пустыни» прошел один месяц. Ни рассказать о себе в интервью, ни попозировать фотографам, ни привыкнуть к собственной популярности Луспекаев не успел. И все же один месяц настоящей славы Ее Благородие госпожа Удача ему подарила! Пожалуй, Павел Луспекаев все-таки был счастливчиком…

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Неожиданные лайфхаки с бумагой для выпечки — не только для готовки
Популярный материал любят все хозяйки.



Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог