Даже если вы смотрели «Дядю Ваню» в других театрах, непременно посмотрите версию Московского Губернского! Спектакль, который появился в репертуаре этого театра в середине декабря, по-новому трактует известную пьесу. Безруков поставил не «сцены из деревенской жизни», а подлинную любовную драму. И то, как разыграли её три звезды – Сергей Безруков (дядя Ваня), Антон Хабаров (доктор Астров) и Карина Андоленко (молодая жена профессора Елена Андреевна) – это высший пилотаж.
Придерживаясь известного сюжета, Безруков расставил совершенно иные акценты. Он размышляет: «Дядя Ваня» – это история о потере веры: в себя, в людей, в жизнь. Но есть и другой пласт, не менее важный для меня. Здесь, как и везде у Чехова, «пять пудов любви», но это пуды любви неразделенной, несчастной, запретной, которая не спасает, а губит. Нам важно поговорить об этом: о любви настоящей, которая спасает и дает силы жить, – и о более низменном ее аспекте, который приносит сиюминутное удовольствие, но оставляет за собой пустоту. Мне кажется, в наше время этот разговор очень актуален».
«Пять пудов любви» наполняют всё пространство. Но никто из живущих в усадьбе, не счастлив. Ни сам дядя Ваня, лелеящий надежду, что однажды Елена Андреевна оценит его преданность. Ни его племянница Соня (Диана Егорова), давно вздыхающая по доктору Астрову, но тот в лучшем случае ценит ее как друга. Ни профессор (Григорий Фирсов): ревность старика к молодости доводит его до истерик. А его жена Елена Андреевна лишь терпит скверный характер профессора, выслушивает его вечные жалобы на подагру – и, кажется, запретила себе думать о каких-то других вариантах судьбы, в которых муж мог бы быть молодым и нежно любящим. В доме живет несчастный заика Илья Ильич Телегин (Михаил Шилов/Степан Куликов), который пережил крах брака: жена ушла от него сразу после свадьбы, но он, разбитый и несчастный, почитает своим долгом продолжать заботиться о ней и ее детях от другого… И только мать дяди Вани (Елена Цагина/Марина Бояринова) в восхищении перед ученостью профессора, кажется, счастлива дольше всех. Но и она в шоке, узнав, что Серебряков, не думая о ком бы то ни было из живущих в усадьбе, объявляет, что желает продать дом и купить дачу за границей…
Главные герои, помимо страданий от засасываюшей обыденности жизни, как это предлагает классический вариант постановок «Дяди Вани», смотрятся в Московском Губернском иначе. Дядя Ваня в интерпретации Безрукова неожиданно становится некрасив – как некрасив бывает несчастный в любви человек, осознавший крах своих надежд. Астров-Хабаров, напротив, увлекшись Еленой Андреевной, – сплошное дьявольское обаяние и напор. И когда он такой неотразимый, весь в белом, подходит к Елене Андреевне (пожелавшей с ним поговорить о тайной любви к нему Сони), она, конечно, сражена и… сдается, как неопытная девушка. Их любовная сцена, свидетелем которой становится дядя Ваня, – одна из лучших в спектакле.
Дядя Ваня не только вздыхает по Елене Андреевне, тихо признаваясь ей, как влюблен. Он еще и фотографирует ее на каждом шагу (и это отдельное удовольствие – смотреть на его фотосессии с треногой). Фотопортреты Елены Андреевны, действительно прекрасные, будут расставлены по всей сцене. И не только расставлены. Дядя Ваня может обнять и поцеловать лишь портрет, мечтая о том, как бы он любил Елену Андреевну, будь его чувство взаимным. А Астров, иронично произнося знаменитое «В человеке всё должно быть прекрасно», подрисовывает на портрете забавные детали… Карина Андоленко для роли разучила произведения Чайковского и Шопена, это еще одна несбывшаяся версия судьбы Елены Андреевны, поскольку до замужества она обещала стать пианисткой. Михаил Шилов, играющий Вафлю – это прозвище Ильи Ильича Телегина – научился играть на колесной лире, старинный инструмент звучит необыкновенно и придает особый колорит происходящему. А старая нянька (Ольга Смирнова/Татьяна Павлуцкая) весь спектакль очень уверенно вяжет на спицах. В финале она подарит шарф Астрову, который «ее только и любит», а в связанный ею свитер замотают дядю Ваню после неудачного покушения на профессора, завернув ему длинные рукава, как в психушке…
Оригинально смотрится всё пространство, в котором происходят столь драматичные и динамичные события. Безруков обыграл новую театральную реальность, разбил огород на сцене и в зале. Ящики с рассадой стоят прямо на креслах между зрителями.
А актеры выйдут на сцену в таких же масках, как и зрители. Эти маски, как ни странно, оправданы чеховским текстом. Актеры их снимают, конечно, а надевают, когда появляется профессор Серебряков, тщательно следящий за своим здоровьем и недовольный жизнью в деревне.
Когда по сюжету лето, Астров закусывает стопочку водки огурчиком «с куста», а ближе к финалу, когда наступает осень, на сцене повсюду спеют помидоры. И в порыве гнева дядя Ваня начинает сначала швырять этими помидорами в профессора, пожелавшего продать усадьбу, и только потом бежит за револьвером… Соавтор Безрукова по сценографии Анна Матисон рассказала, что деревенские сцены они решили устроить «просто, бытово, не пафосно». Она же придумала множество символических знаков, которые тоже играют на общую идею. «Я люблю символизм, и символы тут присутствуют в большом количестве, хотя всегда лучше их не расшифровывать, – говорит она. – Первым возник образ оклада без иконы, потом лампада, сменяющаяся электрической лампочкой. Основа сценографии – качели, мы превратили их в полифонический символ…»
Что же касается дальнейшей судьбы главного героя, то и тут Безруков оставил свою трактовку образа. С одной стороны, после отъезда профессора с молодой женой, а потом и Астрова всё в жизни усадьбы должно образоваться, стать как прежде: чтоб и спокойствие, и самовар вовремя, и привычная работа… С другой, пережив столь сильные страсти, дядя Ваня, кажется, не очень-то прислушивается к словам Сони: «Мы проживем длинный-длинный ряд дней и будем терпеливо сносить все испытания… Мы еще увидим небо в алмазах». Он сидит и в глубокой задумчивости засвечивает целую гору фотопленок с новыми портретами Елены Сергеевны. И вроде бы всё в самом деле должно вернуться в свою колею. Но дядя Ваня зачем-то прячет под рубаху револьвер…
