Японский актер Кэри-Хироюки Тагава жалуется, что в Голливуде ему всегда приходится играть роли отъявленных негодяев: мол, для актера-азиата ничего другого ждать и не приходится. Поэтому он с радостью согласился сыграть одну из ролей в историческом фильме российского режиссера Андрея Борисова «Тайна Чингис Хаана».
— Мистер Тагава, у вас довольно примечательная фильмография: «Смертельная битва», сериал «Детектив Нэш Бриджес», «Последний император», «Перл Харбор», «Мемуары гейши». А теперь вы еще начали сотрудничество с российским кинематографом.
— Честно говоря, я мечтаю сыграть в какой-нибудь российской любовной драме героя, влюбленного в русскую. Кажется, такой истории в кино еще не было — любовь японского мужчины к русской женщине. Это будет покруче, чем все, вместе взятые, подвиги Джеки Чана! Моя мама была актрисой в японском театре, происходила из древнего аристократического рода, что называется, «голубых кровей». В детстве она читала мне Толстого, Достоевского, Чехова. Родители выгнали ее из дому, когда она надумала стать актрисой. Мама была невероятно независимая и говорила: «Если бы я была мужчиной, то завоевала бы мир!»
Потом она вышла замуж за простого солдата — мой отец служил на военных базах в США. Так я оказался в Америке. А потом — в Голливуде. Между прочим, многие актеры вышли из семей военнослужащих. Этот опыт бесценен: каждый раз на съемках тебя встречает новый командир, новое окружение и так далее. (Смеется.) Но в Голливуд я попал только в 36 лет. Кем только мне не приходилось работать до этого, но прежде всего, благодаря знанию боевых искусств и восточных медицинских практик, помогал больным людям бороться с недугами. Я и сейчас продолжаю этим заниматься и поэтому считаю себя не только актером, но и целителем. Денег не беру, учу людей самих себя исцелять — это высший уровень в искусстве целителя. Потому что человек не должен ни от кого зависеть — даже от того, кто ему помогает.
Если же говорить о кино, то более всего я ценю работу с Бернардо Бертолуччи.
Невероятная удача, что когда-то мои фото оказались в руках у этого великого мастера. Помню, я трясся от страха, как ребенок, когда все же решил пойти на пробы к Бертолуччи. Но он — уникальный человек и режиссер. Мне дали в руки какой-то текст. А он говорит: «Бросай эти бумажки и играй, ты же артист!» А потом кричал: «Беллиссимо!» В общем, я получил роль в его фильме «Последний император», но не японского солдата, как он хотел сначала, а китайского евнуха! (Смеется.) Мне кажется, этот режиссер мог бы снять потрясающий фильм о Чингисхане, и я бы у него с удовольствием снялся еще раз. А вот с Тарантино я никогда не рвался работать.
Он не художник, а стилист. Это не то, что привлекает меня в кино. А просто демонстрировать свое владение боевыми искусствами — так есть и покруче меня мастера. Но я терпеливый, как все японцы, и нахожусь в отличной физической форме, могу и подождать своей звездной роли.
— Вы играли в фильме «Мемуары гейши». Наверняка знакомы с распространенным представлением о всех японских женщинах, что их воспитывают в духе подчинения мужчине и всем его прихотям…
— О, это заблуждение! Японки невероятно сильны духом. Недаром я ни разу не связывал свою жизнь с японкой. И не потому, что живу в Америке, а потому, что знаю: с японской женщиной отношения будут очень интенсивные, насыщенные, а значит, сложные.
А я сам очень интенсивный. Ну а что дает плюс на плюс, всем известно. С неяпонками мне как-то проще общаться. Моя бывшая жена была художница, настоящая американка, у нас двое взрослых детей. Я не хотел, чтобы мои сын и дочь росли в Голливуде, и переехал в свое время на Гавайи. Теперь они учатся в колледже в Калифорнии. Воспитывая их, я всегда повторял: «Занимайтесь только тем, что вам действительно по душе». У меня еще растет одна дочка — ей 9 лет. Детей я люблю больше всего на свете.
— В общем, вы в себе сочетаете и восточную мудрость, и западный подход к жизни?
— Во всяком случае, психология самураев мне точно не подходит. (Смеется.) И чересчур сильных женщин — да пускай меня не услышат в Америке — тоже не люблю.
Хочешь быть лидером, властвовать — не выходи замуж. Сам я, впрочем, жениться больше не собираюсь. Хотя все чаще думаю: а не пора ли познакомиться, наконец, с японкой? (Смеется.)
