Эйфория длилась примерно месяц, потом наступил декабрь 1999 года и у меня начались «елки». Целый месяц мы их метелили, первого января, абсолютно охрипший, вспомнил о песне. Дай, думаю, послушаю, что мы там насочиняли. Послушал и пришел в ужас. Звоню Регине: «Что-то мы с тобой перемудрили. «Там для меня горит очаг как вечный знак забытых истин...» — это слишком сложно». Какие-то философские категории, а фильм с названием «Бандитский Петербург». Регина согласилась и переписала текст припева: «Мне до тебя рукой подать, чтоб удержать одно мгновенье. Дай мне тебя не потерять, моя любовь, мое спасенье...» Я обрадовался: «О! это понятно всем». Записал песню второй раз, позвонил Бортко. Тому тоже понравился этот вариант. На следующий день сообщает:
— Игорь, новый текст не ложится на кадр.
— Как это?! — удивился я.
— Сам посмотри.
Приехал и все понял: в кадре дворы-колодцы, мрачняк, достоевщина, а тут звучит: «Мне до тебя рукой подать...» Нелепо. И уж совсем нелеп финал, когда Дроздова одна сидит на Босфоре, перед ней водка и рюмки, по щеке катится слеза, и во время слов «моя любовь, мое спасенье» камера крупным планом берет водку. Комедия. Я переписал песню в третий раз — уже со старым текстом —первое звучание мне не понравилось. Был уверен, что песня никому не будет нужна, но в кино она хороша.
— Но ее запели!
— Помню, приехал на «Ленфильм» озвучивать последние серии «Адвоката» из «Бандитского Петербурга», за пультом — две женщины киношные, они многое повидали, еще на «Чапаеве» работали, наверное, их ничем не удивишь. Сижу в зале, подходит Бортко, толкает локтем и шепчет: «Посмотри на них». Подхожу, женщины передвигают рычаги, на экране Дроздова с бутылкой, и обе плачут. «Очень хороший симптом», — улыбнулся режиссер.
Когда вышел фильм, а в те годы люди еще писали письма, мне приходили пачками послания. Из России, стран СНГ, Америки, Канады, Германии, Франции, Израиля. После премьеры «Петербурга» я не пел в концертах эту песню два месяца. Потом стали писать записки: мол, хотим послушать «Город, которого нет», а вы его не поете. Я исполнил первый раз — восторг. «Ну ладно, — думаю, — тут публика продвинутая». Второй раз спел, уже другая публика, но принимает здорово. Только тогда поверил, что песня получилась, и стал ее исполнять на каждом концерте, что и делаю до сих пор — двадцать один год.
