Еще Барто славилась розыгрышами — и не уступала друзьям-шутникам, среди которых были такие мастера, как Кассиль, Маршак, Рина Зеленая. Особенно ей удавалось разыгрывать Ираклия Андроникова. Звонила ему, меняя голос, то предлагая принять участие в передаче среди современников Льва Толстого, то сетуя, что его программа у нее в телевизоре идет вверх ногами, то сообщая, что нашла неизвестные письма Лермонтова. И всякий раз Андроников попадался: «Опять разыграли? Грандиозно!» Разыгрывала она не только коллег, но и друзей мужа. Долго еще обсуждали знаменитый ужин, на котором хозяйка дома снабдила каждое блюдо табличкой: «Черная икра для академиков», «Красная икра для членов-корреспондентов», «Крабы и шпроты для докторов наук», «Сыр и ветчина для кандидатов наук», «Винегрет для лаборантов и студентов». Как ни досадно, именно академикам и членкорам чувство юмора тогда отказало.
В 1970-м муж, с которым прожили много счастливых лет, умер от рака. Друзья и знакомые в один голос уверяли, что не встречали подобной семьи, в которой царили такое взаимопонимание, доверие, дружба и любовь. Близкие вторили: Агния Львовна и Андрей Владимирович, кажется, ни разу толком не поссорились.
Теперь Барто скорбела и по любимому сыну, и по любимому мужу. Ей оставалось прожить без них еще долгих одиннадцать лет. Кто знает, может, она и повторяла теперь каждый день собственную усталую строчку: «Ох, доска кончается, сейчас я упаду». Спасали только работа, невероятная жизненная активность и сила духа. Она продолжала сочинять и выступать, ездила в командировки, поддерживала физическую форму, даже играла в теннис, была подвижной и легкой на подъем. Писала стихи для внука Володи и внучки Наташи, успела увидеть правнучку Асю. И отметила юбилей не как забронзовевший памятник главной детской поэтессе, а как жизнелюбивая женщина, радуясь тостам и подаркам и танцуя — конечно, непременно танцуя!
В марте 1981-го Агния Львовна легла в больницу, предполагая отравление. И там продолжала писать, просила переселить в палату с телефоном, чтобы решать неотложные дела, занималась своим собранием сочинений. Только вот это было не отравление, а инфаркт...
Первого апреля ее не стало — этого никто не ожидал и, как полагается в такой день, не хотел в это верить. Врачи говорили потом, что редко встретишь настолько изношенные, слабые сосуды, неизвестно каким чудом пропускавшие кровь, и дивились силе воли, с которой Барто обуздывала свое тело, заставляла его жить и трудиться. Ее похоронили на Новодевичьем кладбище.
Последняя награда Агнии Львовны весьма любопытна — звание «Почетный удмурт», которое, между прочим, присвоено Эйнштейну, Гагарину и Депардье. Его раз в год присуждают тому, кто оказал заметное влияние на культуру республики. Так вот Барто его удостоили за то, что в ее стихах «много мистики, характерной для мировоззрения удмуртов».
Есть ли мистика в стихах Барто — каждый читатель решит сам для себя. Есть ли мистика в ее судьбе — решать не нам. Просто это был человек-планета, за которой можно наблюдать, которую можно изучать, но которая все равно остается непознаваемой. Как та, номер 2279, где-то между Марсом и Юпитером.
И звучат печально гаммы
В нашей комнате. Без мамы.
