Наташке, после того как сделал предложение, я сказал: «Давай пошумим». И предупредил, что шума будет много. Все же будут обсуждать, что старый дурак женится на девчонке. Так и случилось. Я совершенно искренне хотел еще детей.
— Если родишь мне девочку, буду счастлив, — попросил Наташу.
Она перепугалась просто насмерть:
— Этого не будет никогда.
У нее самой было страшное детство, Наташку оставили в роддоме.
Тем не менее я к ней хорошо отношусь. Она творческий человек, верю, что добьется своего. Будет жить там, где хочет, и заниматься тем, чем хочет. Она искренний и очень честный человек. Ну разошлись. А почему я ее за это должен возненавидеть?
— Вот вы говорите — мужское возрождение. Насколько это важно для вас — быть мужчиной?
— Важно. Для меня быть мужчиной — значит по-особенному относиться к женщине. Хорошо это или плохо, без любви у меня ничего не получается. Были попытки со стороны женщин завоевать меня, но это неинтересно.
А если по гамбургскому счету, считаю, что женщины лучше мужиков. Женщины — центр мироздания. И продолжение человеческого рода без них невозможно. У нас в театре есть актриса Женечка Игумнова. Когда я увидел ее выросший животик, встал на колено и поцеловал его к восторгу зрителей. Женя смутилась, а я сказал: «Обожаю беременных женщин. Для меня смотреть на них — эстетическое наслаждение».
Быть мужчиной — прежде всего заботиться о своей женщине. Стать ей опорой и в материальном, и в моральном смысле. С Кирой Васильевной мы прожили сорок лет, это серьезный срок. До сих пор удивляюсь, как молодые живут: «менял я женщин как перчатки». Это недостойно мужика.
— Каков ваш идеал женщины?
— Мне важна преданность. Наталья Тенякова, к примеру, была гражданской женой Сергея Юрского. А Георгий Товстоногов предложил Сереже прекратить режиссерскую работу: «Как актер оставайтесь, иначе два медведя в берлоге не уживутся». Сережу это не устроило, и когда он ушел, Наталья ему сказала:
— Пошли в ЗАГС.
— Зачем?— с изумлением спросил Юрский.
— Затем, хочу быть Юрской! — и тоже подала заявление об уходе из БДТ.
Вот это поддержка. Мой идеал — женщина, живущая не только своими сиюминутными желаниями, но и умеющая думать. У которой достоинство есть.
Если рассуждать о достоинстве — я сам не без греха. Конечно, было неприятно участвовать в телешоу. Наташки мои соглашались на все. Я спрашивал:
— Почему позволяете так валять себя в грязи и напраслину на себя возводить?!
— Нам платят за это.
— Да ни за какие деньги вас не смогут опозорить, если сами не хотите.
В какие-то моменты я не выдерживал и из кадра уходил. Создатели шоу говорили: «Иван Иванович, не возмущайтесь, это вам только на пользу». А мне жалко Наташек было: я же полностью на их стороне. В шоу пошел, чтобы девчонкам помочь. Но и себя не забыл: у народного артиста в театре регионального подчинения невысокая зарплата.
— А если влюбитесь, опять могли бы жениться?
— Зигмунд Фрейд шепнул: «Старик, угомонись!»
— Что чувствуете, когда в очередной раз уходит ваш друг или коллега?
— Ох как много их уже ушло. Когда писал воспоминания о Павле Луспекаеве, назвал рассказ «Мне повезло», а редактору книги признался:
— Знаешь, я ведь не был на его похоронах. Не смог...
— Ну вот и концовка отличная, — ответила редактор. — «Хоронить его я не пошел. Живой он для меня».
Они все для меня живые. По Луспекаеву до сих пор горюю. Паша — мой наставник, учитель в актерском деле. Да и в человеческом плане. Столько же для меня значит Сережа Юрский, я на могилку к нему съездил. Там специальный забор поставили — метров двадцать в длину. Так вот — он весь увешан венками, свободного места нет. Так его любят и помнят.
— Как юбилей отпразднуете?
— В театре придумают что-нибудь. Нашему худруку, спросившему, желаю ли я чего-то, ответил: «Хочу сыграть Вольтера». Простая мизансцена: в знаменитом вольтеровском кресле сидит Ваня Краско, а вокруг происходит действие из тех драматических произведений, которые написал великий философ. Вольтер, ну то есть я, сидит в кресле, улыбается и комментирует понемножку.