— Андрей не терпел диктата, а вы довольно авторитарный человек. Были из-за этого конфликты?
— Нет. Сын рано начал понимать, что к чему, редко со мной спорил. Вот жена, Кира Васильевна, упрекала:
— О-о-о, ты не помогаешь сыну.
Но у меня на сей счет свое мнение:
— То, о чем ты говоришь, не помощью, а блатом называется! По блату не становятся артистами.
Я внимательно следил за тем, что сын делает, и долго не хвалил. Он же прямых вопросов на тему «хорошо или плохо» не задавал, хотя я знал от друзей, как Андрей дорожит моим мнением.
Когда посмотрел на закрытом показе «Блокпост», сказал ему: «Андрюха, вот ты выпивоха, а сцену, где надрался вдрызг, сыграл плохо...» Сын замялся, покраснел... Фильм выпустили не сразу, через год. Посмотрев картину второй раз, я поменял мнение: «Сынок, извини меня, ты и не должен был пьянеть, настолько зол на генерала, который вас предал. Все правильно. Герой в таком эмоциональном состоянии, что водка не берет». Рядом стоял режиссер Александр Рогожкин и кивал: он так и задумывал.
Именно тогда я понял: сын вырос как артист. А добили меня «72 метра». Про картину контр-адмирал Чернавин, друг мой, сказал:
— Ой, Иван, смотри, как сказалась твоя любовь к морю в Андрюхе. Какой Янычар настоящий получился.
— Нет, Левушка, дело не во мне. Дело в Чулкове.
Это мой однокурсник, талантливый моряк, юмор у него был сдержанным, своеобразным... Герой Андрюши на Чулкова больше похож.
— У Андрея вашего был непростой характер: и выпивал, и другие фортели выкидывал. Пытались вправлять мозги сыну?
— Я сильно за него переживал, пытался увещевать:
— Инфантильность твоя понимаешь откуда? Когда ты родился, я в театральный поступал и мне не до сына было, а у мамы ты первенец и у бабушки первый внук. Вот две женщины и воспитали из тебя разгильдяя. А воля где?!
— У меня есть воля, — обижался сын.
Не всегда она у Андрюши проявлялась, не всегда... Зато когда однажды он сказал: «Папа, я никогда не вру», — я будто свой голос услышал. У нас была настоящая мужская дружба. При этом никогда не делились друг с другом впечатлениями о подругах и женах. Я знал, конечно, что они у Андрея менялись. И каждый раз думал: «Ну вот бы, бог даст, с этой остался». Но не всегда получалось так, как я хотел.
— Вы часто его навещаете?
— В день его смерти, четвертого июля, обязательно и в день рождения, десятого августа, почти всегда. У нас уже установилась традиция: накрываем стол, самые близкие друзья Андрея и мои приезжают. Разные истории про Андрюшку вспоминаем. Любят его, любят...
Уверен, он стал бы хорошим режиссером. Я видел задатки. Спектакль «Новые русские мужики, или Мужчины на час» в ДК Выборгский не в счет. Скажу честно, я не был от него в восторге.
— Что ж вы такую пошлятину взяли, — спрашивал у сына, — ничего получше не нашли?
— Тихо, папа, ты свои принципы не декларируй. Нам деньги нужны.
Жалко было, что сын тратит время на подобную ерунду. Михаил Зощенко про такие спектакли говорил: «маловысокохудожественно».
— Ты можешь лучше, глубже, интереснее, — не унимался я.
— Папа, — второй раз осадил сын, — людям нужны деньги, мне тоже.
— Cлышала, Андрей был рукастым парнем?
— Лучше меня! Дачу помогал строить, мы сами вагонкой ее обшили. В девяностые, когда театр умер, сын шил джинсы, куртки и сумки. Извозом занимался и памятники на кладбище оформлял. Все это время он копил наблюдения за жизнью. Ну и, конечно, к стакану пристрастился. Но главное, Андрей не озлобился и не опустился в те годы. Не сидел и не ныл, а работал. Я зауважал его как мужчину. Уже потом, на «Ленфильме», Дима Светозаров его увидел и начал приглашать. Потихоньку сын стал сниматься. Динара Асанова его очень любила, да и все на студии относились с симпатией.
— Какие-то ваши фильмы Андрей смотрел?
— Думаю, «Конец императора тайги» — точно. У меня с этой картиной многое связано. Ее же выпускать не хотели. В Госкино задавали вопросы: «А чего это Ивана Соловьева артист из Ленинграда так играет? Он его оправдывает, любуется им?» Про дебаты мне рассказал Станислав Ростоцкий — куратор картины, в ней сын Стасика играл Аркадия Гайдара.
Фильм хотели положить на полку: где это видано, чтобы врага советской власти идеализировали? На просмотре присутствовал сын Гайдара. Тимур высказался: «Вот мы рисуем шаржи на Гитлера и Геббельса, а немцев в кино показываем идиотами и сволочами, потому что Германия наш враг. И получается, что все немцы враги. Но мы забываем, что Германия — родина великих гениев: Гете, Вагнера, Шиллера, Бетховена... Ивана Соловьева, если вдуматься, ликвидировали нечестным путем. Он был хорошим мужиком, пришел с отрядом в двадцать человек к представителям советской власти, чтобы присягнуть новому правительству, а его застрелили». Картину после столь пламенной речи выпустили.
Помню, первый раз пришел на площадку в портупее — народ стоял вдоль заборчика, вдруг одна старушка хлоп передо мной на колени: