Во МХАТе, узнав о моей болезни, сняли со спектакля, но я не переживала. Анастасия Вертинская, с которой дружила, написала: «Не волнуйся, Валечка, все будет хорошо». Я не такой уж стойкий человек, сламываюсь быстро, есть во мне эта слабость, как в моей Рашель. С другой стороны, я подобно ей решительная, развернула же свою жизнь в иное русло, хотя это был тяжелый для меня шаг — остаться в Англии.
Золушкин бал все продолжался. Ричард на мой день рождения повез на Барбадос, о котором я раньше, как большинство людей в Союзе, даже не слышала. Там увидела такую красоту, что сидела и плакала.
А когда спустя два года после приезда, в 1988-м, родились близнецы Николас и Александра — стало понятно: я здесь навсегда.
— В Англии вы продолжали играть на сцене и сниматься?
— Я не знала языка, приехав, позанималась три месяца на курсах, а дальше — все на практике. От акцента, правда, так и не избавилась. В Англии быстро прознали, что режиссер-документалист женился на русской актрисе, даже в газетах об этом написали. У меня появился агент. Спустя какое-то время театральный режиссер из Манчестера пригласил в свой спектакль «Идиот» — на роль Настасьи Филипповны.
— По-моему, вы просто созданы для героинь Достоевского.
— О, я хорошо чувствую и понимаю написанное им. Это проза такой температуры, такого жара, такой любви к человеку! Достоевский стал моим учителем, воспитателем, отцом. Все главное знание жизни — от него. Я и к вере пришла, когда стала играть в спектаклях по Достоевскому. Росла ведь в сомнениях: верить — не верить? Отец был атеистом, мама очень религиозной, за что папа называл ее дурой. А у Достоевского все связано с Богом, Федор Михайлович с ним разговаривает как с другом сокровенным. Вот и я, выходя на сцену, чувствовала, что иду не одна, меня кто-то ведет. Особенно в «Идиоте».
