В театре «Летучая мышь», где я работал какое-то время, служило много молоденьких балеринок. До серьезных отношений не доходило, но едва возникала угроза, на горизонте тут же появлялась Маня и буквально за шиворот оттаскивала меня от «пропасти». Какое-то время в семье царил мир.
Как-то в очередной раз хлопнув дверью, я выскочил из подъезда и задумался: куда идти? Долго перебирал в уме возможные варианты, но получалось, что некуда. Пришлось напроситься к друзьям в общагу ВГИКа. У той семейной пары уже кантовался один товарищ, но они, сердобольные, и меня приютили. Жили неделю вчетвером в маленькой комнатке. Спал я на полу. Как-то позвонил домой — мне нужно было забрать кое-что из вещей, а на другом конце провода слезы: «Вернись. Давай начнем все сначала...» После очередного трогательного примирения мы по десятому кругу начинали все снова. Какое-то время было спокойно, а потом опять ссоры, скандалы, хлопанье дверью...
Однажды случился скандал из-за, казалось бы, пустяка. Маня переврала фамилию моего друга, а меня это задело: «Я фамилии всех твоих друзей помню, а ты специально!» И понеслось. Бросился к лифту, она — за мной. По-моему, это был единственный раз, когда она меня догоняла. Как-то спустя время зашел за паспортом, она в слезы: «Вади-и-ик, давай мириться! Я такая-сякая».
Двум актерам в семье очень сложно. Только если договоришься жить по принципу: один стреляет, другой подносит патроны. В нашей ситуации я был готов подносить патроны, а Маринку раздирали противоречия: с одной стороны, ее это устраивало, с другой — хотелось, чтобы я состоялся. Пыталась со мной репетировать, но то, что она предлагала, скорее мешало.
У Мани все через край, она очень экспрессивная. Например начинаю читать роль, она мне что-то советует, я тут же — в штыки. Слово за слово, и понеслось! В принципе, я незлопамятный человек, но через какие-то обиды переступить не мог. Даже ходил на психологические тренинги. Но на подобные занятия лучше ходить вдвоем. Марина вряд ли пошла бы со мной к психологу, она стояла на своем: «Я всегда права!» — и точка. Ну, права и права...
Наверное, я не оправдал ее ожиданий. Маня рассчитывала, что добьюсь большего, что, как она выражалась, прорвусь! Ей нужен был человек с определенным статусом, удачной карьерой. Я ее понимаю. Попади я в какой-нибудь знаменитый театр, все могло пойти по-другому. Один актер, который хорошо знал Маню, как-то заметил: «Да она Вадима сожрала!» Я не согласен. Все дело в моих личных «тараканах», я, можно сказать, с собой еще не справился, а тут на мне такой груз ответственности — жена и ребенок.
Помню, в период перманентного расставания с Маней я чуть не попал к Трушкину в спектакль «Вишневый сад» на роль Лопахина, шли переговоры, уже подготовился к вводу. Партнеры — сплошные звезды: Евгений Евстигнеев, Татьяна Васильева... Внезапно пригласили в Канаду в антрепризу, и я отказался от «Вишневого сада», о чем до сих пор жалею.
Мы с Мариной, хотя уже и разошлись официально, решили поехать в Канаду вместе. И Настю взяли. Эта очередная попытка помириться была похожа на агонию, хотя внешне все выглядело прекрасно. Жили вместе, Настя твердила: «Папа, папа...» И никто не подозревал, что мы уже чужие люди.
Я никогда не ревновал Маню. Не потому что не к кому было, просто доверял ей. О том, что у нее в театре «Шалом» начался роман, сама сказала. С ее избранником мы часто встречались в одной компании, однажды я заметил, какие взгляды они бросают друг на друга. Спросил у Мани:
— У вас роман?
Она честно ответила:
— Да.
В Торонто спектакль «Русские на Бродвее» отыграли всего раз пять. Потом все накрылось медным тазом и труппа оказалась на улице. Мы с Маней и Настей были вынуждены переехать из гостиницы к ее московским друзьям.
Я не знал, что делать. Оставаться в Канаде или уезжать? Маня предложила: «Я остаюсь в Канаде, а ты отвези Настю домой». Через два месяца она вернулась, но мы больше не делали попыток «начать все сначала».