Ее первого мужа звали Женей. Внешне он походил на Омара Шарифа. Правда к миру искусства не имел никакого отношения, был этаким советским «бизнесменом», состоятельным по меркам того времени человеком.
Потом Марина смешно рассказывала, как на браке настоял ее отец. Григорий Ефимович тогда работал в райкоме партии. Однажды решил поговорить с дочерью серьезно в официальной обстановке и вызвал ее в райком.
— Пойми, рядом с актрисой должен быть солидный, серьезный мужчина. Женя — прекрасный кандидат.
— Пап, я его не люблю...
— Неважно. Твоя мама тоже вначале меня не любила, а потом полюбила.
Марина папу послушалась. На какое-то время наши пути разошлись.
Однажды, ближе к весне, случайно сталкиваемся в Доме актера. Гляжу — идет навстречу с большим пузом.
— Ой, Маш, привет! Ты как?
— Нормально! Роды меня дома не застанут!
— Ну, ты поаккуратнее...
— Я ушла от Жени...
— Как? Почему?
— Не спрашивай ни о чем...
Я обалдел: женщина после медового месяца, беременная, в одночасье уходит от мужа! Только когда мы стали жить вместе, Марина рассказала о причине своего ухода. Однажды ее осенило: они с мужем слеплены из разного теста. Ему совсем неинтересно, чем она занимается. Он даже не был ни на одном ее спектакле. Мало того, требовал, чтобы жена бросила актерскую карьеру, а от Мани требовать чего-то бессмысленно, она сама распоряжается своей судьбой и не приемлет диктата. Так что шансов у их брака не было. Объявив мужу, что уходит от него, попросила: «Не трогай меня, пожалуйста. Дай спокойно родить».
С тех пор мы стали чаще встречаться. Я как-то читал роман Апдайка, где герой влюбился в женщину, беременную от другого мужчины. Наверное, со мной происходило то же самое.
Помню, как Маня познакомила меня с родителями. Сказала просто и коротко: «Это мой друг». Она жила на «Фрунзенской», а родители на «Коломенской». Людмила Сергеевна с явным одобрением оценила мой рост — видимо, дочери всегда нравились высокие мужчины. Я навещал Маню в роддоме. Как-то с ее мамой стояли под окном, и Марина, помахав нам рукой, показала дочку Настю.
Сначала в Москве мне было очень одиноко без родных и друзей. Порой наваливалась такая тоска, что хотелось с кем-нибудь просто поговорить. И тогда я звонил Мане. Общались, правда, урывками: она была занята ребенком, я поглощен учебой. Кроме того, боялся, что мои звонки могут ей помешать. Может, они с мужем решили помириться после рождения дочки? Откуда я знаю...
Первое время Маня безвылазно сидела дома, кормила Настю грудью. Как-то я забежал на минутку ее проведать. Не знал, что когда за мной захлопнулась дверь, Маня попросила у мамы совета:
— Что мне делать? За Вадика переживаю. У меня же ребенок...
Людмила Сергеевна мудро рассудила:
— Если любит тебя, то и ребенка примет. Возьми и проверь его: прогони!
И вот в один из моих визитов Маня вдруг сказала: «У тебя своя жизнь. Не могу связывать тебя по рукам и ногам. Не приходи больше...»
Это было ударом. Наши, казалось, невинные встречи постепенно складывались в определенные отношения. Я уже смотрел на нее не как на актрису, у которой стоит поучиться профессии, а как на женщину. Марина человек яркий, волевой. Как теперь понимаю, чаще всего именно она выбирала мужчину, а не наоборот. Конечно, и в нашей ситуации решающее слово было за ней.
Я уже опробовал на себе действие ее мощного оружия. Если включает женское обаяние, устоять невозможно. Реально башню сносит! Каждый миг нашего общения давал мне надежду: «Может быть? Да, может!» А тут вдруг она все резко оборвала...
Минула неделя. Вдруг звонит Марина и приглашает на пикник. Насте всего месяц исполнился, но бабушка с дедушкой вызвались посидеть с ребенком и отпустили дочь развеяться.
Так получилось, что накануне ночью мы сидели у кого-то из общежитских на дне рождения и не подозревали, что за стеной разворачивается драма. Девушка нашего товарища решила объявить парню, что бросает его.
— Ты куда? — спросил тот, свесившись из окна.
