
Довольно долго сидела в коридоре и переживала. Наконец вышла режиссер:
— Ольга, у вас такой светлый ребенок! Мальчик-солнышко, мальчик-радость! Давайте не будем его загружать тяжелыми эмоциями и травмировать психику. Пусть пока идет по жизни с улыбкой!
— Так вы его не берете?
А Витя, оценив ситуацию, как закричит радостно:
— Ура, я не буду сниматься в кино! — видимо, успел почувствовать, какая это нелегкая работа.
Режиссер засмеялась:
— Когда буду снимать «Ералаш», обязательно тебя позову. Мне нравится, как ты улыбаешься!
— Ваша дочь ведь снималась в детстве?
— В «Дюймовочке» Леонида Нечаева Таня сыграла заглавную роль. Но уже в семь лет поняла, что кино не для нее, и позже никогда не проявляла интереса к актерской профессии. Хотя поддерживала меня на различных мероприятиях и кинофестивалях: охотно выходила на сцену, танцевала.
В детстве Татьяна жила балетом. В результате окончила Московскую государственную академию хореографии при Большом театре, а потом решила поступить на балетмейстерский факультет РАТИ — хочет стать хореографом. Но мне кажется, что она пока не нашла себя, возможно, и продолжит выступать сама. Таня — замечательная танцовщица, очень гармоничная, наполненная. На сцене ее тело «разговаривает». На моем творческом вечере в Доме кино дочь исполнила для меня адажио из балета «Шахерезада» в паре с Дмитрием Кругловым, солистом Детского музыкального театра имени Наталии Сац, и все были в восторге.
— Почему же Татьяна отказалась от своей детской мечты? Поняла, что в балетном мире не пробиться?
— Дело не в этом. У Тани в академии, к сожалению, не сложились отношения с учителями. А в балете, как в любом другом виде искусства, крайне важно, чтобы в тебя верил педагог. Я всю жизнь вспоминаю своих мастеров — Сергея Федоровича Бондарчука и Ирину Константиновну Скобцеву — и не перестаю их благодарить. Конечно, иногда они говорили очень болезненные вещи, но априори верили в меня и позволяли искать себя. Например отпускали сниматься уже на первых двух курсах ВГИКа, хотя это было запрещено. Сергей Федорович наставлял: «Будешь учиться на своих ошибках. Поймешь, как не надо сниматься». И действительно, пересматривая свои первые фильмы, я четко понимала, как не надо играть.
У Тани все было иначе. Ее непосредственный педагог по классике очень жестко и не всегда справедливо вела себя с воспитанницами. Я не осуждала бы ее, если такое отношение было бы направлено на то, чтобы добиться результата у станка, но это происходило и вне уроков, что, на мой взгляд, уже за гранью дозволенного. Учителя обязаны взращивать в подопечных любовь к профессии, и дети должны чувствовать, что в них верят. А если на ребенке сразу ставят крест, пропадает стимул к развитию. И Таня в какой-то момент его потеряла. Но думаю, в ней не угасли любовь к балету и желание танцевать.