В девяностые говорили, что никому не будет дела до хороводов, а люди все равно приходили на концерты «Березки». Обещали забвение. Из дому нас выгнали... Почти двадцать лет мы бомжевали, но выстояли!
Миракль — так она меня называла. Надежда Надеждина прекрасно владела английским и французским языками. Вот и придумала производное от моего имени, в переводе означающее «чудо». Надежда Сергеевна всегда очень в меня верила. И любовь я видела в ее глазах постоянно, что помогало танцевать так, как ожидала публика, приходившая на концерты «Березки». Не хочу походить на пожилую артистку из анекдота, которая запела:
— Помню, я еще молодушкой была...
А из зала раздалось:
— Ну и память!
Но это все ведь правда было!
Нас любила публика, потрясающе принимали по всему миру, называли символом России, воплощением русской Мадонны. И кажется, кровь моя давно стала березовым соком. Так происходит со всеми, кто к нам попадает, — с каждым годом врастают все больше. То, что однажды начинается с понимания, со временем становится самой жизнью. «Березка» не просто коллектив, здание — это такое большое российское чудо. Как бы пафосно ни звучало. Вспоминаю...
Балетмейстер Надежда Надеждина в мае 1948 года привезла в столицу для участия в сборном концерте в театре «Эрмитаж» шестнадцать девушек из Калинина, теперь Твери. Там выступали не только эстрадные корифеи во главе с Утесовым, но и оперные певцы, артисты балета, цирка. И вот на этой сцене вдруг возник сонм прелестных девушек в красных сарафанах с березовыми веточками в руках, которые двигались (или плыли?) в удивительном хороводе.
На следующий день в Москве только и разговоров было, что про «Березку»! Результатом такой популярности стало приглашение Надеждиной к высокому руководству и предложение создать и возглавить государственный ансамбль народного танца. Из ее волшебных рук стали выходить шедевры — «Цепочка», «Прялица», «Сударушка», «Русский Северный хоровод» и так далее. Начались победы на конкурсах, успех по всему миру. А основой коллектива, который назвали в честь первого хоровода, стали девушки из Калинина.
Мне в это время было почти десять. Я не знала, что в родной Москве неподалеку растет и крепнет «Березка», носитель собственного танцевального почерка, уникальной философии. Потому что к тому времени болела другими танцами, и надо признать, не только ими.
В четыре года мама, Анна Николаевна Кольцова, отвела меня в Центральный дом культуры железнодорожников. Приняли в ансамбль сразу на три отделения — хоровое пение, сольный вокал и хореографию. С детской непосредственностью я попыталась объять необъятное. На радио в архиве сохранилась запись моего исполнения песенки про чибиса. Еще играла в спектаклях, танцевала в концертах, словом, старалась поспеть везде.
Обычно шучу, что все отклонения и легкая тяжесть характера у меня от детских травм. Время было глубоко советским, и сюжеты соответствующими: мы пионеры юные, головы, пардон, чугунные. Пела главную партию в опере «Джаннат». Мою героиню, младшую сестру одного из пионеров, похищает волшебный злодей. Мальчики из наших хоровых находят ее в пещере и вызволяют. Надо сказать, у нас были крупные такие, румяные ребята. И вот эти здоровяки в очередной раз тащат меня за руки за ноги, и в какой-то момент руки мои выскальзывают... Ударилась головой о сцену Театра железнодорожного транспорта. Звон был до Кремля!
