Сильный был мужчина, поэтому очень переживал, когда начал тяжело болеть. Как-то встретила его в театре, он пожаловался:
— Элка, ноги не ходят.
Я испугалась:
— Как?
— Да вот, был в Израиле, врачи сказали, ресурсы организма исчерпаны. Сосуды износились от того, что много курю. Мне грозит инвалидное кресло.
Но даже пересев в коляску, Слава не сдавался, продолжал играть на сцене в спектакле «Пристань».
Очень нравился мне Николай Сергеевич Плотников, он всегда старался помочь, вникал в мои проблемы. В «Конармии» у меня не получалась сцена сумасшествия героини. Рубен Николаевич признался: «Элеонора, не знаю, как это сыграть. Я с такими не встречался. Сходите в больницу, понаблюдайте». Плотников тихонько вывел меня из зала: «Не надо никуда ходить... Ну-ка, вытаращи глаза. — Я вытаращила. — А теперь улыбнись. Вот и все». Когда потом шла на зал с безумной улыбкой, всегда срывала аплодисменты, так пробирало зрителей.
Хулиганом Плотников был страшным, за кулисами в темноте мог прихватить за грудь: «Ой, случайно наткнулся, искал дорогу на сцену!» А я-то видела, как он прицеливается ручонками. Николай Сергеевич обожал свою жену Калю, танцевавшую в кордебалете. Трогательная была пара. Жили они в роскошной квартире на улице Горького, где чуть ли не каждый вечер собирали гостей. У Николая Сергеевича не переводилась на столе водочка, которую он ласково называл «пашанишная».
Однажды сидела у него, пока Эрик доигрывал «Ричарда III». Я-то пригубливала свою рюмку, а Николай Сергеевич опрокидывал стопку за стопкой под хорошую закуску, приготовленную заботливой Калей. Когда спектакль заканчивался, Плотников позвонил на служебный подъезд театра: «Пусть Эрик Зорин со мной свяжется». Муж звонит, Николай Сергеевич ему: «Хватай такси, приезжай, я расплачусь». С Эриком он тоже выпил. Водка закончилась, хозяин достал рябиновую наливку. В общем, погуляли на славу. Утром проснулись дома с тяжелыми головами. Говорю Эрику:
— Как там Николай Сергеевич? Намешали вчера.
— Позвони.
Набираю:
— Доброе утро! Как себя чувствуете?
— Это как вы себя чувствуете? Я-то замечательно: зарядку сделал, душ принял, кофе выпил.
Я так и села.
Плотников тоже любил розыгрыши. В «Мудреце», который блистательно поставила Александра Ремизова, он играл Крутицкого и решил подшутить надо мной. По ходу пьесы Николай Сергеевич рассказывал Мамаевой (ее играла я), что Глумов женится на Машеньке, и оканчивал монолог словами: «Она не девушка, она ангел». И вот дошли до этого момента, Плотников произносит:
— Она не девушка...
И делает паузу. Я ждала-ждала продолжения и, чтобы не молчать, удивленно спросила:
— Да?!
Яковлев, который был в курсе розыгрыша, стоя за кулисами, так и покатился со смеха.
Постановка была потрясающей. Я, играя купчиху Мамаеву, поначалу комплексовала. До меня в этой роли выходила Максакова, она полгода готовилась, а я ввелась за одну репетицию. Хотелось сделать героиню полнокровной, страстной, поэтому плюсовала. Так прошло несколько спектаклей. После очередного зовет меня Плотников к себе в гримерку и говорит:
