Как любому мальчишке, ему хотелось бегать с друзьями по запутанным лабиринтам венецианских улочек, забираться на горбатые мостики, перекинутые через каналы, качаться на привязанных к причалам гондолах. Но из-за мучившей с рождения астмы, или как тогда говорили «тесноты в груди», простые ребяческие радости были Антонио, к сожалению, недоступны. Часто в одиночестве он сидел у воды, задумчиво глядел вдаль и впитывал запахи свежего бриза, водорослей, рыбы. Дышалось здесь легче.
Родной город подарил больному мальчику удивительное волшебство — музыку. Венеция была буквально пропитана ею, она звучала в церквях, театрах, на домашних концертах в палаццо патрициев... На площади Сан-Марко ежедневно играл оркестр дожа, то там, то здесь выступали уличные музыканты. С каналов доносились завораживающие песни гондольеров, а из таверн и кофеен — голоса скрипок. Даже в цирюльнях держали различные инструменты — чтобы клиенты не скучали. Отец Антонио Джованни Баттиста, кстати, был весьма недурным музыкантом, в капелле Сан-Марко он подрабатывал скрипачом.
Антонио не пропускал ни одного выступления отца. Обычно они причаливали к дворцу дожей со стороны пьяцетты — маленькой площади между палаццо и библиотекой — и шли к базилике Святого Марка, украшенной драгоценными старинными мозаиками, которую венецианцы называли la Chiesa d’Oro — Золотая церковь. Отец отправлялся на балкон, где располагались музыканты, а Антонио крадучись забирался по винтовой лестнице к органисту и пристраивался в уголке.
Величественный храм славился не только красотой, но и изумительной акустикой. Стараясь не пропустить ни одной ноты, мальчик жадно впитывал музыку. Больше всего на свете ему хотелось приобщиться к этой божественной феерии звуков, и однажды мечта сбылась.
