Однако еще пять лет он продолжал заниматься рекламной поденщиной — для книжных и ювелирных магазинов, автомобильной фирмы Alfa Romeo и бельгийского модного Дома Norine. Им владела весьма колоритная пара: интеллектуал и эстет Поль-Густав Ван Хекке и кутюрье Онорина (Норин) Дескривер. Свой бизнес они открыли во время Первой мировой. Впервые бельгийский модный дом не закупал новинки в Париже, а предлагал собственные модели.
Вокруг хозяев образовался тесный круг интеллектуальной элиты и людей искусства. Работы своих приятелей-художников Ван Хекке и Дескривер охотно покупали для домашней коллекции и салонов, заказывали им рекламные плакаты — Магритт рисовал томных, загадочных дам. Показ новой коллекции сопровождался песней «Грустная Норин» на стихи Жоржетты и Рене. В то время он писал первые сюрреалистические холсты, нащупывая элементы будущего стиля: птицы, огонь, кулисы, игрушка бильбоке (палочка с шариком на шнурке).
В 1926 году Магритт вступил в «Общество тайны» сюрреалистов, которые ратовали за смешение в искусстве сна и реальности, возможность через творчество выражать потаенные страхи, комплексы и сексуальные переживания. Многие члены «Общества» работали с подсознанием на грани опасности, вводя себя в транс алкоголем, наркотиками, гипнозом или голодом. Рене хотя и разделял принципы нового направления, столь радикальных мер не приветствовал — ему вполне хватало «трезвого» воображения.
Первая персональная выставка Магритта из шестидесяти одной картины, состоявшаяся через год, провалилась с треском. Вердикт оказался убийственным, самое мягкое резюме критиков — «творческая неудача». Он был страшно подавлен, Жоржетта оскорблена за мужа, и в сентябре 1927 года супруги уехали в Париж — там, надеялись они, талант Рене оценят по достоинству. Поселились в пригороде Ле-Перё-сюр-Марн. Скоро Магритт познакомился с основателем и теоретиком сюрреализма писателем Андре Бретоном и его компанией.
