Создателям фильма переубеждать актрису было очень трудно, хотя иногда все-таки удавалось. Дело в том, что Рита досконально знала все операторские секреты, блестяще разбиралась в кинокамерах и перед началом каждой сцены со знанием дела интересовалась: «Каким объективом снимать будете — фокусное расстояние двадцать четыре или двадцать восемь? А диафрагма какая? А с какого ракурса?» Для нее очень важно было хорошо выглядеть на экране.
Она многому меня научила, например отличать настоящее от поддельного. У моего героя в «Собаке на сене», почтенного графа Лудовико, все пальцы унизаны бутафорскими перстнями из консервных банок с блестящими пуговицами вместо камней. Рита, увидев «украшения», засмеялась:
— О, да у тебя сплошное золото и серебро!
Я с гордостью подхватил:
— Да, видишь, как сверкают?!
Терехова протянула руку в кольцах и браслетах:
— Посмотри и запомни: то, что тусклое, — и есть настоящее золото.
Вот тогда я понял смысл народной мудрости «Не все то золото, что блестит». Потом неоднократно убеждался в справедливости этого и в отношении людей.
Крымские съемки «Собаки на сене» вспоминаю как сплошной праздник, а вот участие в фильме «Приказ: перейти границу», где играл политрука, оказалось совсем не простым. События разворачиваются в 1945 году во время войны с Японией. Один эпизод снимали в подземных тоннелях Калининграда, кучке советских бойцов нужно было разогнать вагонетку и прорваться сквозь огонь. Артистов обмазали специальной противопожарной жидкостью, ею же пропитали костюмы. Стоим в полной амуниции: в касках, с автоматами наперевес, ждем команды «Мотор!». Кадр слишком драгоценный, поэтому взорвать, зажечь и проехать можно только один раз. Собрали несколько операторов и рассовали их со всех сторон площадки, чтобы снимать с разных камер.
И вот разгоняем вагонетку, все вокруг загорается, и тут происходит кошмарное: пламя перекидывается на артистов и мы оказываемся полностью им объяты. Не знаю уж, в чем причина жуткой накладки, возможно, просчитались пиротехники. Никто не понимает, что делать, куда бежать, все кидаются врассыпную — и актеры, и операторы. Я тоже в панике ношусь с оружием в руках, не соображая от ужаса, куда приткнуться. Кое-как, к счастью, все выкарабкались, но небольшие ожоги некоторые получили... Потом отмечали «героический поступок артиста Романова — единственного не бросившего оружие на поле боя!» Остальным пеняли: мол, сопляки молодые, побросали винтовки и побежали — дезертиры! Так что этот фильм стал для меня знаковым.
Тремя годами ранее, в 1979-м, я снялся в ленте о целинниках «Вкус хлеба». Благодаря этой картине впервые в жизни оказался за границей. Причем сразу в капиталистической стране и на другом континенте — в Канаде. Именно там мы снимали четвертую серию картины. Приземлились в Монреале и воочию увидели «загнивающий» капитализм. В СССР-то в конце семидесятых все было в дефиците, а тут — полное изобилие! Вернувшись домой, несколько месяцев по нашим магазинам ходить не мог: обида душила... Еще больше потрясли нас манекены в витринах — манящие женские фигуры, как живые. Ну правда — умереть не встать.
