Между тем родню невесты кандидат в женихи не обрадовал: да, известный художник, но с сомнительной репутацией — скандал, странные картины, тюрьма... Впрочем, Эгон и Эдит все равно обвенчались, а спустя несколько дней молодожен отправился в армию.
Служба, по счастью, оказалась легкой и не мешала творчеству: Шиле охранял русских пленных, перевозимых в Вену, служил в конторе военного лагеря, затем его перевели в столицу, в подразделение, занимавшееся обеспечением фронта провиантом и амуницией. При этом жил он не в казарме, а дома.
К 1918 году Шиле, не достигшего и тридцати, наравне с Климтом считали одним из ведущих австрийских художников. Он постоянно участвовал в выставках Вены, Будапешта, Парижа, Брюсселя, Рима, Мюнхена, Цюриха, получал выгодные заказы. Переехал в новый дом и вечерами любил сидеть в обнимку с беременной женой, слушая, как бьется ее сердце, и угадывая удары другого, маленького сердечка. Эдит он иногда рисовал, изображая ее такой же, как Валери, рыжеволосой, но застегнутой на все пуговицы, добропорядочной супругой. Аккуратно причесанной, грустной, задумчивой. И никогда пленительной, зовущей, беззаботной, какой выходила на его полотнах Валли... Где-то она теперь?
Сразу после расставания с Эгоном фройляйн Нойциль записалась на курсы медицинских сестер и окончив их, отправилась на фронт. Служила в госпитале в Далмации — ей было не привыкать заботиться о ком-то. Кроме того, тяжелая работа и постоянная близость смерти помогали заглушить боль разлуки.
