Я сам не раз разубеждал знакомых, довольно искушенных в кинематографе, что роль Алевтины-самогонщицы в картине Станислава Ростоцкого «Дело было в Пенькове» играла Телегина, а не Максимова, а роль матери Борьки Берестова в ленте Александра Зархи «Высота» исполнила как раз бабушка, а не Валентина Владимирова.
Будь бабка хоть немного честолюбивой, ей было бы чем погордиться — скажем, новаторством. Кроме того что первой предстала на экране обнаженной, сыграла одну из главных ролей в первом цветном отечественном фильме «Груня Корнакова», так еще — подобных случаев в мировом кино наперечет! — снялась в двух экранизациях одного литературного произведения. В фильме «Тихий Дон» режиссера Ольги Преображенской в 1931 году сыграла Дарью, а в картине Сергея Герасимова в конце пятидесятых — мать Мишки Кошевого.
Допускаю, что в начале карьеры профессия была у бабы Лели в приоритете, но после появления на свет единственного ребенка — моего отца Глеба — точно отошла на второй план. Бабка родила сына в двадцать девять и буквально растворилась в нем.
Отцу было семь лет, когда началась война. Дед Георгий в это время служил в Кенигсберге, в автомоторизованной части, к которой его приписали, вызвав из запаса. И мой папа рванул к нему, чтобы «вместе воевать». Перепутав город, сел в состав, шедший за Урал. В дороге умудрился подхватить грипп, и на другой день его с высоченной температурой сняла с поезда милиция. Бабушка, по ее признанию, за эти сутки чуть не сошла с ума.
Когда в июле 1941 года детей сотрудников киностудии отправили в эвакуацию под Уфу, она, чтобы не расставаться с сыном, устроилась в интернат поваром. А через несколько месяцев, в ноябре, вместе с детским лагерем переехала в Душанбе (тогда — Сталинабад), где уже весной 1942-го «Союздетфильм» и местная киностудия, объединившись, начали снимать кино. В первой же картине — «Принц и нищий» — бабушка сыграла маленький эпизод.
Дед не любил рассказывать о войне — знаю только, что его часть попала в окружение, из которого вышли единицы. По словам бабы Лели, фронт сильно изменил характер мужа, оставив, однако, непоколебимой его страсть к женщинам. Здесь я вынужден признаться, что был не совсем искренним, рассказывая, как деду доставалось от бабки «за малейшую провинность». Отринув мужскую солидарность, скажу по совести: Георгий Лукьянов, случалось, заводил романы на стороне и самые громкие скандалы были в доме как раз из-за его походов налево. К счастью, сумасшедше взрывной темперамент бабы Лели компенсировался ее абсолютной незлопамятностью. Уже на второй день бабушка не помнила о причине страшной ссоры, после которой, казалось, развод неминуем.
