Мы с Василевым на особняки не претендовали. Почти сразу, как я поступила в Большой, купили квартиру в другом театральном кооперативе. Удивительно, что его построили на месте домика, принадлежавшего моим предкам по отцу — мещанам из Ярославской губернии, открывшим в Каретном Ряду скобяную лавку.
В квартиру мы въехали сразу после женитьбы, а выплачивать за нее пришлось до пенсии — ранней, танцевальной. Володя почти на четыре года меня старше и когда стал пенсионером, мне пришлось продать единственную шубку — каракулевую, чтобы побыстрее выплатить долг за кооператив. Поверьте, мы не шиковали. Оттого и мотались с таким же молодым и еще не заслуженным Марисом Лиепой по концертам. В иные праздники выступали по семь раз за день!
— Неужели одна из поклонниц Лиепы — Галина Брежнева — не могла его обеспечить?
— Не думаю, что Марис получал от Галины какие-то дивиденды. Она ему правда нравилась. А Галя Лиепу любила — его нельзя было не любить: всегда элегантный, стильный. Вспоминаю одну совместную поездку, когда должны были за вечер выступить в нескольких клубах. Зима, Подмосковье, холодный автобус. Марис прямо на балетные туфли надел теплые сапожки, на костюм Спартака натянул шубку, на голову — огромную шапку. Я тоже в пуантах и в валенках, в шубе, под которой стринги и халатик на голое тело. На голове — тиара, замотанная пуховым платком. Вид экзотический!
Приезжаем на очередную «точку», через пять минут наш выход. Лиепа сразу проходит за кулисы, сбрасывает сапоги, шубу и готов к выступлению. А мне нужно сменить халатик на хитон. Узнав, что артисты переодеваются в красном уголке, стрелой лечу на второй этаж и обнаруживаю, что в той же комнате ожидают своего выхода на сцену другие участники концерта — звезды МХАТа и Малого театра. Сидят и с интересом поглядывают в сторону молоденькой балерины...
Времени совсем не остается, поворачиваюсь к мужчинам спиной, переодеваюсь. Но застежка на хитончике — сзади. Обращаюсь к актерам: «Кто поможет застегнуть хитон?» Олег Ефремов подходит, начинает возиться и при этом бубнит под нос, что ему за эту работу не заплатят. Шутит, а мне не до смеха: еле успела на сцену!
Станцевала, вернулась к той же компании. Прошу:
— Вы не могли бы выйти, мне надо переодеться...
Тут подает голос Ефремов:
— Да мы уже все видели! И если честно, смотреть было особенно не на что... Но расстегнуть костюм поможем.
И артисты в десять рук начинают расстегивать мою застежку! А Олег Николаевич еще и командует кому-то из коллег: «Иди к двери и следи, чтобы никто чужой не вошел!»
Когда Лиепа умер, это стало и для меня, и для Володи полной неожиданностью. Незадолго до того Марис ставил балет у нас в театре. Кто-то пишет, что танцовщик в конце жизни впал в депрессию. Я ничего подобного не замечала: он не выглядел сломленным, работал с огромным наслаждением. О Марисе сейчас рассказывают разное, но я помню только самое хорошее. Однажды записывали номер для телевидения — пленка сохранилась, правда в плохом состоянии. Съемки шли всю ночь, с утомительными перерывами. Лиепа, видя, как я устала, постелил свой халат на стоявший в студии рояль и отнес меня на него на руках, чтобы немножко отдохнула...
