Говорят, Ольга присутствовала на последнем приеме, который был устроен в бункере Гитлера за десять дней до его самоубийства. Самые страшные страницы ее мемуаров — описание бомбежек Берлина и уличных боев, когда в город вошли советские войска, трупов на улицах и самоубийств высших армейских чинов, ее соседей.
Двадцать девятого апреля сотрудники СМЕРШа доставили Ольгу на самолете в Москву и там два месяца продержали на конспиративной квартире. Обращались в высшей степени уважительно: приставленные к Ольге офицеры вели с подопечной светские беседы и играли в шахматы. Условия скорее напоминали курорт: дефицитнейшие икра, лимоны, кофе и вино, визиты личного парикмахера, косметика, духи, книги и радиоприемник, цветы, прислуга и исполнение любых желаний. К услугам актрисы было все, кроме свободы передвижения: единственной возможностью покинуть квартиру стали регулярные поездки на Лубянку. Протоколы тех бесед сохранились. Ольга лишь мило щебечет, всячески отстраняясь от былых приятелей из нацистской верхушки. Возвращаясь на квартиру, она старательно записывала в дневник: о ней, оказывается, ходят чудовищные слухи, ах, зачем все эти интриги?! Словно не подозревала, что этот дневник внимательнейшим образом читается.
Много лет спустя выяснилось, что подобной процедуре «передержки» подвергались все советские агенты — на случай, если их перевербовали. Но были у Чеховой и другие встречи — с всесильным наркомом Берией и начальником Главного управления контрразведки Абакумовым. О чем там шла речь, никто по сей день не знает.
Впоследствии Серго Берия писал, что отец включил Ольгу в число наиболее глубоко законспирированных разведчиков-нелегалов — из тех, о которых нет никаких сведений даже в картотеках разведуправления. Нарком решил не раскрывать ее, убежденный, что «настоящего нелегала пускать через аппарат нельзя». А своим недоумевающим щебетом и наивным поведением на допросах Чехова лишь подтвердила феноменальное умение шифроваться.
Как бы то ни было, уже тридцатого июня Ольгу отправили обратно в Берлин — и уже навсегда. Она состояла в переписке с Абакумовым, к тому времени ставшим министром госбезопасности, до самого его ареста в 1951 году. Сначала Чехову с семьей поселили в восточной части города, относящейся к советской оккупационной зоне, предоставив отремонтированный дом и две машины, снабдив карточками, продуктами и углем, вручили крупную сумму и приставили охрану.