На третий день Пасхи, двадцать восьмого марта 1839 года, она перебирала ноты в гостиной у Стунеевых, когда в дверь буквально ворвался взъерошенный, явно рассерженный молодой мужчина. Катрин испуганно отпрянула, но Мария Ивановна поспешила представить двадцатидвухлетней преподавательнице своего брата: «Извольте жаловать — господин Глинка Михаил Иванович». Он кивнул и нервно заходил взад-вперед по комнате, отвечая невпопад на вопросы сестры, хмурясь и изредка бросая досадливые взгляды на Катрин. Та порывалась уйти, но хозяйка удержала. А потом Мария Ивановна попросила сердитого гостя сыграть, и тот, сев за рояль, совершенно переменился.
Под окном как раз остановился бродячий шарманщик. Глинка минуту вслушивался в незатейливый мотив и повторив его, пустился в изящную импровизацию. У дома стали собираться прохожие послушать дивную музыку. Когда брат ушел, Стунеева вздохнула: «Чудесный молодой человек, но жену дал бог не под стать...» И пожаловалась Катрин, что та — особа на редкость пустая и невежественная. Дескать, когда однажды Михаил возвратился домой с концерта Бетховена, тронутый до слез его музыкой, Мария Петровна поинтересовалась:
— Что ж ты плачешь, друг мой?
— Бетховен... — пояснил муж.
— Что же сделал тебе этот ужасный Бетховен?! — всплеснула она руками.
Другой раз жаловалась на Михаила Ивановича, что непозволительно много денег изводит на нотную бумагу. Узнав об этом, Катрин невольно рассмеялась, хотя ей делалось все жальче бедного Глинку. Как-то, изливая сестре душу, он посетовал, что зря не послушался своего наставника в Благородном пансионе Ивана Колмакова, который говаривал: «Возьми себе деревенскую девку, чтоб была не красавица и не урод. Не красавица — чтобы приятели не сманили на сторону. Не урод — чтобы самому не воспротивела».
«Уж мне кажется, он себе эту любовь сам придумал, — вздохнула Мария Ивановна. — И не то чтобы Маша совсем была плоха, а только не про нее такая честь...» Познакомились они также у Стунеевых — Михаил Иванович тогда не имел квартиры в Петербурге, жил у сестры и часто виделся с ее знакомой, захаживавшей в гости. Милая барышня больше отмалчивалась, и композитор не задумывался о том, какие мысли бродят в ее хорошенькой головке. К свадьбе готовились как положено. Жених написал матушке, которую обожал, письмо с просьбой о благословении.
